Могилы гуннов. Археологи обнаружили гробницу воителя аттилы

Время: 434-453 гг. Место: Европа

Гунны - орда жестоких кочевников-завоевателей, вторгшихся в конце IV в. в Европу. Кто они такие - достоверно неизвестно. Откуда пришли - тоже. Не знают историки наверняка, где и как сформировались эти многочисленные племена, завоевавшие территорию от устья Волги до Карпат. Гунны сумели вытеснить из Причерноморья грозных готов и аланов, множество других народов было вынуждено бежать со своих земель, некоторые из них вошли в состав войска кочевников. Греки и римляне описывают гуннов как дикарей и уродцев, низкорослых, безбородых, с кривыми носами и ногами, не умеющих выделывать шкуры, спящих под открытым небом и употребляющих в пищу сырое мясо. Войска кочевников не имели построения. Владея только саблей, топором, пращой и арканом, они брали числом и натиском, отсутствием страха и бешеным напором. У гуннов не было ни шатров, ни юрт, а только повозки-кибитки, в которых перевозились семьи и припасы. По сути дела, лошади были их единственной «техникой», транспортом и оружием.

Аттила-завоеватель

В 448-450 гг. Аттила, вождь гуннов, двинул свои войска на Византию. В результате нескольких кровопролитных сражений империя была вынуждена срочно заключить с гуннами невыгодный для себя мир. Диким кочевникам выплатили около двух тонн золота в качестве отступных. Для этого императору пришлось не только опустошить казну, но и ограбить свой народ.

В 451 г. вождь гуннов направил войско дальше в Европу. Богатые рыбой моря, леса, где полно зверей, плодородная земля и несметное количество награбленного добра не удовлетворяли привыкших к движению кочевников - им нужен был весь мир, и они двинулись его завоевывать. Сначала гунны захватили земли, граничащие с Восточной частью уже разделившейся Римской империи (Византией), а затем двинулись на Рим. Встав на границах, варвары потребовали выкуп за ненападение, и по одной из версий, римский император Валентиниан III заплатил Аттиле 6 тыс. фунтов золота. Другая, наиболее реальная, версия отступления гуннов - внезапно начавшаяся чума. В 453 г. гунны перешли через Рейн и двинулись на Галлию. Однако здесь они потерпели поражение в битве на Каталаунских полях. Аттиле хватило всего лишь одного года, чтобы пополнить войско и снова пойти на Рим. Искушение взять город было велико, а панический страх отлично вооруженных, искусно воюющих римлян перед ордами гуннов только подстегивал его стремление захватить Вечный город и сравнять его с землей.

Смерть вождя гуннов

Однако планы Аттилы так и остались планами. В 453 г. после очередной свадьбы вождь гуннов неожиданно умер. По свидетельству готского историка VI в. Иордана, пересказывающего Приска, единственного европейского посла в стане гуннов, который стал свидетелем смерти, произошло следующее. Сразу после пиршества, выпив немало вина, Аттила уснул и захлебнулся кровью в результате начавшегося во сне носового кровотечения.

Гунны положили тело Аттилы в три гроба - из золота, серебра и железа - в знак того, что он железом добывал золото и серебро. Всадники в боевых доспехах трижды объехали вокруг насыпанного кургана, сопровождая свои действия песнями, прославляющими Аттилу. Затем на вершине кургана была устроена «страва» (в переводе со славянского «еда», «пир»). Свидетелей похорон из рядовых членов племени убили, дабы сохранить тайну захоронения. Тем не менее где все-таки была устроена могила завоевателя - в самом кургане или в тайном месте, непонятно. В тексте Приска об этом говорится крайне невразумительно. Согласно еще одной версии, которая, однако, не соответствует исторической правде, гунны захоронили Аттилу и часть его сокровищ в русле реки. Для этого они якобы построили дамбу, отвели воду, а затем разбили преграду, снова пустив течение по старому руслу и скрыв таким образом захоронение.

Могила великого воина

Считается, что могила Аттилы находится недалеко от современного Будапешта. Но ее неоднократные поиски так и не увенчались успехом. Как будто и не было никакого вождя гуннов, собравшего огромные богатства в походах и получившего от Византии, а возможно, и Рима тонны золота в качестве выкупа. Если учесть, что Аттила был похоронен в кургане, а не на дне реки, то за прошедшие века этот курган наверняка сравняли с землей дождь и ветер или разграбили искатели золота. Вполне вероятно, что кости великого завоевателя давно уже лежат в земле, а его легендарные гробы распилены и переплавлены каким-нибудь удачливым кладокопателем. К тому же сыновья Аттилы, да и вообще гунны, были варварами, то есть людьми без четких моральных установок и законов. Трудно представить, что кроме украшений и гробов из золота и серебра в могилу вождя были положены еще и тонны сокровищ. Как только Аттила умер, среди его многочисленных сыновей началась борьба за власть и наследство, которая привела к мгновенному распаду империи. Некоторые сыновья погибли - их преследовали и наказывали за деяния отца.

Тем же римлянам было вполне под силу найти среди военачальников Аттилы свидетеля похорон и выкопать тайком если не золото, то хотя бы драгоценный гроб. Так что же выходит, кладокопатели ищут вчерашний день?..

Легенды о древних погребениях, таящих в себе огромные сокровища и некие исторические, а то и мистические тайны, в некоторых случаях имеют реальные основания и находят подтверждение. Однако существует любопытная закономерность: чем фантастичнее история, чем больше к ней присоединяется интригующих дополнений и чем меньше существует каких-либо реальных фактов, подтверждающих её, тем этот сюжет популярнее. Именно так произошло с легендой о гробнице Аттилы, которую ищут уже давно, никак не могут найти и вряд ли найдут в обозримом будущем.

Опасная была работа, гуннских вождей хоронить…

Аттила, вождь кочевого племени гуннов, нагрянувшего на Европу в IV-V веках нашей эры, не зря вызывает столь пристальный интерес историков и просто любопытствующих. Так как именно под предводительством Аттилы гунны наводили страх на Византийскую и Римскую империи, грабили практически все европейские народы и держали под контролем многие страны. Если бы кочевники гунны имели тягу к созданию империи, то Аттила находился в двух шагах от того, чтобы создать собственное огромное государство, которое могло бы простираться от степей Причерноморья до границ современной Франции. Однако Аттила не успел этого сделать, прежде всего, потому, что скоропостижно скончался в 453 году нашей эры.

Готский историк Иордан, живший спустя сто лет после Аттилы, пересказал сочинения византийского дипломата и писателя Прииска, бывавшего в ставке Аттилы. Согласно этой версии, Аттила скончался после очередной свадьбы, после пира удалившись в свадебный шатёр и скончавшийся там, скорее всего, в силу естественных причин – от физического напряжения и сильных алкогольных возлияний у великого завоевателя открылось обильное носовое кровотечение и он захлебнулся собственной кровью. Далее повествование рассказывает о том, что Аттилу бурно оплакали, поместили его тело в три гроба (железный, серебряный и золотой) и тайно похоронили, чтобы враги не смогли осквернить могилу Аттилы, а также разграбить драгоценные подношения, оставленные в ней. Людей, хоронивших вождя и знавших о месте погребения, ради сохранения секретности убили.

Процесс важнее результата?

Можно лишь позавидовать энтузиазму людей, которые на протяжении многих лет занимаются поисками гробницы Аттилы и, следовательно, спрятанных в ней сокровищ. Потому что с точки зрения здравого смысла шансов найти это захоронение практически нет. Дело в том, что в настоящее время ни учёные, ни искатели сокровищ, по сути, не располагают никакими достоверными данными о возможном местонахождении могилы великого гуннского завоевателя. Все сведения о смерти и погребении Аттилы исходят из единственного источника: исторических сочинений Иордана, который, в свою очередь, почерпнул данные из дипломатических отчётов и воспоминаний Прииска. Воспоминания же эти по данной теме сообщают лишь о трёх гробах и о том, что Аттила был похоронен в тайном месте, о котором никто не знает.

Никаких конкретных географических координат, где умер Аттила и примерно в каком регионе Европы он мог быть похоронен, ни Приск, ни Иордан не сообщили. Все последующие подробности о том, что, скорее всего, это случилось на территории современной Венгрии (более того – недалеко от Будапешта) и к тому же гробница находится на дне реки, которую гунны по такому случаю предварительно отвели из русла, а потом вернули на прежнее место – не более чем позднейшие предположения, не имеющие никакого подтверждения.

Равно как и нет подтверждения версии о том, что этой рекой была Тиса, берущая начало в Украинском Закарпатье и впадающая в Дунай в Венгрии. Искали гробницу, руководствуясь другой средневековой легендой, в венгерской горе Геллерт, но тоже безрезультатно. Выдвигаются версии, что Аттила мог быть похоронен на территории Италии или даже Украины, возле одного из царских скифских курганов , но они тоже не находят подтверждения. В 2006 году в Одесской области было найдено богатое гуннское захоронение, которое журналисты успели назвать «кладом Аттилы», но учёные отвергают подобную идентификацию. Во-первых, захоронение всё-таки не столь роскошное; во-вторых, нет никаких намёков на три гроба, в-третьих, погребение в Одесской области хронологически не совпадает со временем смерти вождя гуннов. Так что ситуация с гробницей Аттилы такова, что искать её, конечно, можно, но вот найти, не имея никаких достоверных ориентиров, вряд ли. Разве что совершенно случайно…

Александр Бабицкий

Будапешт. Рабочие строительной компании строили основание для моста через реку Дунай в Венгрии и случайно обнаружили гробницу 5"го века впечатляющих размеров. Анализ монумента подтвердили что это было погребальное место великого правителя гуннов,по всей вероятности самого Аттилы.

--" Это просто невероятно!" обьясняет Альберт Рамстейн, историк из Лорандского университета г.Будапешта, член команды специалистов исследовавших гробницу. " Мы обнаружили множество лошадиных скелетов, также множество орудий и все относятся к традиционным гуннским артефактам. Больше всего поразил гигантский меч который сделан из метеоритного железа, тот самый легендарный меч Аттилы, который согласно легенде был подарен Аттиле самим скифским богом войны. Это погребальное место фактически указывает на место погребения всемогущего Аттилы, но требуется еще больше исследований которые должны полностью подтвердить это."

Древние римляне прозвали Аттилу "Бич Божий "за его жестокость и любовь к войнам. Имя Аттилы внушало его врагам страх и уважение. И сегодня, его имя остается синонимом агрессивности и воинственного духа.Не признавал границ. Завоевательными набегами расширил свое государство до громадных размеров. «Куда ступит копыто коня, там наша земля».

С нашествия Аттилы историки официально отсчитывают время Великого переселения народов.По свидетельству хронистов был невысокого роста приземистым, плотным, с темным цветом лица, маленькими впалыми глазами, плоским носом и редкой бородой; но при всем том, его горделивая походка и строгость выражения производили впечатление внушительное.Папа римский Лев I встал перед ним на колени. «Приветствую тебя, Бич Божий», — сказал папа Аттиле. Известно, что после беседы с папой римским Львом I, Аттила, этот ужас Европы и антихрист, принял выкуп (римский император отдал ему половину казны как довесок к дани, которую Рим выплачивал кочевникам каждый год) и повернул свое войско, отступив от Рима.

Полководца похоронили в трех гробах, вложенных друг в друга металлическом, золотом и серебряном. Гробы закрыли замками и заклятиями. Для того чтобы прах Аттилы не побеспокоил ни один смертный, могилу царя вырыли на дне глубокой речки. Для этого гунны соорудили огромную дамбу и на время похорон отвели воду в другое русло реки. Когда похороны закончились, реку снова пустили по своему руслу, а рабов, которые копали похоронную яму, в ту же ночь убили, чтобы никто и никогда не узнал, где похоронен великий полководец. А юную жену Кримхильду похоронили рядом с Аттилой живой. В честь Аттилы названы самые высокие горы Европы - от тюркского слова «алп» — «герой», «победитель». «Этцельские Альпы», «Альпы Аттилы» — так и говорят до сих пор.После смерти полководца осталось 184 сына (девочек не считали).

«…Аттила - Поводырь убийц,
Кормивший смертью с острия меча
Растерзанный и падший мир,
Работник,
Оравший твердь копьем,
Шкарь,
С петель,
Сорвавший дверь Европы».

Дмитрий Кедрин поэма «Свадьба».

Археологические памятники гуннов поначалу приписывали самым разным народам. В 20‐х годах XX века в Западной Европе гуннскими считали древности авар , появившихся здесь только в середине VI века, а гуннские памятники, в свою очередь, приписывали германцам-готам, аланам или венграм 703 . Яркие находки гуннского времени в Южной России, открытые еще в XIX – начале XX века, выдающийся российский антиковед М. И. Ростовцев считал аланскими… 704 Вся эта путаница неудивительна, ибо гуннская материальная культура и искусство пропитаны традициями многих народов, покоренных гуннами и вошедших в состав их державы. В облике гуннских вещей специалисты отчетливо выделяют сармато-аланский, германский «следы», влияние ювелирных позднеримских и даже иранских традиций. В отечественной науке гипотеза, трактующая многие гуннские памятники как сармато-аланские, дожила до 60‐х годов XX века 705 , пока не была убедительно опровергнута в работах И. П. Засецкой 706 . Современное представление о хронологии южнорусских гуннских памятников было в основном сформировано в результате знаменитой дискуссии между И. П. Засецкой и А. К. Амброзом, которая развернулась в 70‐х – 80‐х годах 707 .

О проблемах хронологии 708

Археологических находок гуннского времени в распоряжении ученых имеется очень много (учитывая, что их оставляли в том числе и оседлые народы), но они слишком разнообразны по формам, по способам декора, трудно датируются. Многие типы вещей бытовали еще долгое время после исчезновения гуннов – например, некоторые разновидности мечей 709 и наконечников стрел 710 , костяные накладки на лук, – и по ним невозможно определить дату погребения.

Престижные изделия римского импорта (например, посуда из драгоценных металлов), иногда находимые в богатых могилах или сокровищницах, передавались из поколения в поколение как фамильная ценность. Их попадание в землю могло сильно «запаздывать», хотя саму дату изготовления таких вещей бывает возможно довольно точно установить по клейму изготовителя или владельца. В немногих кладах гуннского времени встречаются римские монеты, причем в довольно больших количествах. Но год их чеканки позволяет судить лишь о «нижней» дате, раньше которой клад не мог попасть в землю.

Одни из самых важных предметов, по которым датируют погребения и другие комплексы, – это металлическая фурнитура: части мужских и женских поясов, портупей, кожаных сумочек, обуви, детали конской сбруи. Предметы эти часто попадали в могилы и были очень разнообразны по форме. Археологам не всегда удается понять точное функциональное назначение схожих по форме вещиц и установить, относятся они к человеческому костюму или к конской упряжи. Законодателями мод на такую фурнитуру в пределах Восточной Европы, как правило, выступали ремесленные центры восточноримских провинций, изделия которых широко расходились и среди римлян, и среди варваров-кочевников. Новые формы быстро завоевывали популярность у разных народов на огромной территории, вплоть до Центральной Азии.

В гуннских памятниках изделия такого рода встречаются очень часто, особенно – небольшие серебряные или бронзовые пряжки с круглой рамкой из толстого круглого прута и овальным щитком, вырезанным из тонкого листа металла. Эти пряжки могли использоваться в том числе при изготовлении очень популярных у варваров мягких кожаных сапожек, которые застегивались узкими ремешками с маленькими пряжками и наконечниками на концах.

Пряжки, накладки, наконечники ремней очень «динамичны» на шкале времени. Их облик в деталях эволюционирует всегда, а появление новых форм происходит примерно раз в пятьдесят лет 711 , что открывает хорошие возможности для датировки погребений по этим предметам. Но в позднеантичное время мода на такие вещи была довольно консервативна, их формы изменялись, но медленно и незначительно. Лишь по некоторым незаметным на первый взгляд деталям археолог сможет отличить ременную пряжку скорее гуннского времени от пряжки предшествующей эпохи. И только один важный признак появился именно в гуннское время – язычок у таких пряжек сильно выступает за рамку, как бы нависает над ней. У пряжек, разработанных раньше , он либо плотно обхватывал рамку, либо едва выступал за ее край. Но эти ранние пряжки оказались весьма «живучи»: они продолжали существовать в гуннскую эпоху 712 . А в погребении, тем более разграбленном, может оказаться только одна – именно такая, «сомнительная», пряжка, и датировка всего погребения окажется непростой.

В гуннскую эпоху женщины кочевых племен отказались от обычая носить и класть в могилы булавки-фибулы 713 и этим еще больше усложнили жизнь археологам, пытающимся определиться с хронологией. Раньше именно фибулы, облик которых менялся довольно быстро, позволяли достаточно точно датировать женские погребения.

И поэтому для разработки хронологии эпохи Великого переселения народов, и прежде всего степных гуннских погребений, огромное значение приобрел другой маркер – особенный «полихромный» стиль, который был очень популярен у гуннов. В этом стиле оформлялись детали костюма, оружия, конской сбруи. Зародился он, вероятно , еще в III веке, но пышно расцвел именно в гуннскую эпоху. Вещи, сделанные в этом стиле – со вставками гранатов на золотой фольге или с яркой, многоцветной перегородчатой инкрустацией, – ни с чем не спутаешь. Они резко отличаются от вещей предшествующей эпохи. С их хронологией возникают другие проблемы: эволюция стиля – процесс длительный и к абсолютным датам привязывается весьма условно.

Так или иначе, сейчас археологи, как правило, довольно уверенно датируют большинство известных гуннских погребений с точностью примерно до полувека. Но в этом смысле для разных районов гуннской ойкумены есть свои нюансы. Если археологическая культура гуннов в Паннонии погибла сразу после краха державы Аттилы, то на востоке она существовала еще какое‐то время 714 . И стало быть, в хронологии западных и восточных гуннских памятников не может быть полной согласованности. Кроме того, известно, что некоторые гунны из Паннонии после битвы при Недао вернулись в места прежнего обитания, видимо в Северное Причерноморье, и принесли с собой множество вещей, сделанных еще на Западе. Эти предметы постепенно попадали в гуннские могилы на протяжении нескольких последующих десятилетий. Что вносит дополнительные сложности, ведь, если судить по инвентарю, такие погребения следует отнести к более раннему времени – к эпохе Аттилы 715 .

Не вдаваясь в специальные детали, хронологию гуннских древностей, прежде всего погребений, сейчас возможно представить в следующем обобщенном виде. Это, во‐первых, ранние погребения, которые, видимо, совершены еще в IV веке, но, может быть, немного «заходят» и в V век. Таковых набирается меньше десятка. Во-вторых, погребения гуннов, условно говоря, «времени империи». К ним относятся почти все известные гуннские погребения. Время их совершения в основном ограничено первой половиной V века, но южнороссийские датируются несколько шире – примерно до 70‐х – 80‐х годов. И третья, самая поздняя хронологическая группа – это погребения, вероятно, последних европейских гуннов, – памятники, которые называют «постгуннскими» (а в специальных работах – «шиповским горизонтом»). Их, как и ранних погребений , немного. Они расположены в основном в Среднем Поволжье и датируются наиболее размыто: примерно от 70‐х годов V века (или от конца этого века) до начала или середины века VI. Эта группа погребений, возможно , маркирует и последующий путь гуннов на историческую родину в Центральную Азию. К ним мы еще вернемся.

Гуннские погребения

Гунны не образовывали больших стойбищ, по крайней мере, таковые практически не известны ученым 716 . Пока открыты следы лишь нескольких юрт, возможно, оставленных гуннами, – в Лесостепном Подонье 717 . Основной источник знаний археологов об этом народе – погребения.

Погребения кочевников, связываемые с восточноевропейскими гуннами, в основном расположены в степном поясе Европы: от современных Венгрии и Австрии на западе до российского Среднего Поволжья на востоке. Они крайне немногочисленны: на многие десятки курганов и сотни погребений может встретиться лишь одно гуннского времени, и то не всегда 718 .

Одна из загадок – почти полное отсутствие погребений начального этапа: первых десятилетий пребывания гуннов в Восточной Европе. А. В. Комар указал лишь на четыре курганных восточноевропейских погребения раннегуннского времени, – и все они, по его мнению, относятся к аланам, но не к гуннам 719 . М. М. Казанский выделил пять гуннских погребений для всей Восточной и Центральной Европы, но и с ними не все однозначно. Так, в двух могилах, одна из которых, вероятно, принадлежала мастеру-меднику, а вторая – знатной женщине, найдены в числе прочих вещей и сарматские зеркала 720 . И поэтому не исключено, что в этих могилах были похоронены не «этнические гунны», а «примкнувший к ним» ремесленник-сармат и полоненная сарматская женщина.

Возможно, гуннские погребения просто не опознаны археологами среди бедных или совсем безынвентарных степных могил. А. К. Амброз, соглашаясь в основном с Л. Н. Гумилевым, полагал, что в Европу, вероятно, пришла только кучка воинов-гуннов, усвоившая на новой родине новую материальную культуру 721 . Только следующее поколение, завоевав место под солнцем, обросло хозяйством и обзавелось тем множеством вещей, которые и находят археологи.

Большинство всех известных гуннских погребений относится к периоду от рубежа IV – V веков до краха державы Аттилы. Но в южнорусских степях, куда отступило из Подунавья племенное ядро гуннов в 50‐х годах, часть погребений, вероятно, относится также и к более позднему времени. Гунны продолжали обитать в Северном Причерноморье, видимо, до 70‐х годов V века, пока не были вытеснены протоболгарами в Поволжье 722 . Там известна группа погребений, относимых археологами уже к постгуннскому времени.

Погребения гуннов, как мы уже писали, разбросаны на гигантском пространстве. Это прежде всего европейский степной пояс – от Среднего Подунавья до Урала. А «шлейф» самых поздних гуннских погребений тянется и в Центральную Азию – в Северный Казахстан и дальше на восток. Несмотря на такой огромный территориальный и временной (порядка двух столетий) охват, во многом они едины: по большинству черт погребального обряда и находимому в могилах инвентарю.

Яркие погребения, так же как и различные «клады» с предметами «интернациональной» воинской моды и вещами, сделанными в традициях полихромного стиля эпохи , находят и в Западной Европе: от Франции и Шотландии до Португалии и Италии – и даже в Северной Африке 723 . Но эти находки в подавляющем большинстве связаны не с гуннами, а с другими варварами, прежде всего с рядом германских племен и с аланами. Во многих случаях определить этнос погребенного затруднительно – тогдашней вещевой моде были «покорны» многие народы.

Что же собой представлял погребальный обряд собственно гуннов? Надо сказать, что гунны, видимо, вплоть до краха державы Аттилы не очень любили насыпать курганы над могилами. Гуннских курганов нет ни в Паннонии, ни вообще в Западной и Центральной Европе 724 ; в севернопричерноморских степях они также скорее редкость. Редки и «впускные» гуннские погребения (так археологи называют погребения, при которых кочевники использовали уже имеющийся, более ранний курган). Главным образом гунны хоронили усопших в грунтовой яме, без насыпки кургана. Скитаясь по миру, они никогда не могли быть уверены, что их курганы не окажутся на чужой территории и не будут разграблены, и поэтому очень часто выкапывали могилы в неприметных местах. Кстати, сюнну тоже не слишком увлекались возведением курганов. Знаменитый китайский историк рубежа II – I веков до н. э. Сыма Цянь писал, что сюнну «не насыпают могильных холмов, не обсаживают могилы деревьями» 725 . Напомним, что и могила Аттилы была устроена тайно, а все, кто мог знать о месте ее нахождения, – убиты. Это, кстати, может быть еще одним доказательством родства гуннов с древними тюрками и монголами. Ведь до сегодняшнего дня не найдено ни одной могилы древнетюркских или монгольских правителей – сохранились лишь их поминальные храмы 726 .

Именно поэтому гуннские погребения находят почти всегда случайно: то тракторист или комбайнер при сельхозработах вывернет из пахоты меч, то местные ребятишки на склоне оврага, в обрыве реки или ручья заметят блеск золота из размываемой могилы, то при прокладке траншеи строители наткнутся на погребение… Так, жители Силадьшомийо (в Трансильвании) в конце XIX века нашли богатейшую сокровищницу гуннского или германского вождя, копая картошку на огороде.

Лишь утратив свою великую державу и откочевав во второй половине V века в степи Заволжья, гунны немного расслабились и перестали беспокоиться о сохранности своих могил. Именно в этом регионе, кажется, больше всего гуннских курганов, хотя и грунтовые могилы, очевидно , имели место.

Но и курганные и бескурганные гуннские могилы, как мужские так и женские, – примерно одинаковы. Обычно это простая прямоугольная яма с прямыми стенками, иногда с подбоем – нишей, куда укладывали покойника. Гунны погребали своих умерших, как правило, на спине, в вытянутом положении, головой на север. В могилах довольно часто находят следы напутственной пищи – кости и черепа лошади, овцы или других животных, а также остатки шкур. Находят и простые лепные горшки, видимо с питьем. Сосуды обычно ставили у головы погребенного. В ногах или рядом с телом могли сложить детали конской упряжи.

Встречаются и погребения в деревянных гробах, как женские, так и мужские. Несколько явно гуннских погребений открыто на некрополях позднеантичных городов – в склепах и катакомбах более раннего времени, вторично использованных гуннами 727 .

Западные, паннонские, находки в целом богаче степных, восточноевропейских. В Паннонии, в частности , найдены золотые обкладки сложносоставного лука. Больше там находят и мечей, ножны которых имеют обкладки из золотой фольги, а рукояти украшены дорогой перегородчатой инкрустацией. Самый большой клад золотых монет (около полутора тысяч штук) – след денежных выплат гуннам – также обнаружен на Западе 728 .

Очень редко, но находят гуннские погребения в пещерах. Одно из них открыто в Нижнем Поднепровье 729 , еще одно в Южном Приуралье 730 . В последнем был найден хорошо сохранившийся гуннский ритуальный котел, а само погребение, вероятно, относится ко времени отката гуннов на Восток.

В мужских могилах почти все вещи связаны с извечными мужскими «увлечениями» – войной и верховой ездой. Здесь находят длинные, внушительного вида мечи, костяные накладки на сложносоставной лук, характерные ромбовидные железные наконечники стрел, очень редко – копья, кинжалы, фрагменты кольчуг. Также в мужских погребениях встречаются металлические детали наборных поясов и оружейных портупей – пряжки, наконечники ремней, накладки – из разных металлов и разной сложности исполнения в зависимости от богатства погребенного.

Из конской амуниции находят железные удила, бронзовые и железные части ремней (пряжки, соединения и пр.), различные украшения сбруи. Важной находкой и маркером именно гуннского стиля являются украшавшие седло тонкие золотые или серебряные накладки – обычно треугольной формы, с известным всем гунноведам «чешуйчатым» или реже – «вафельным» орнаментом.

Фурнитура ремней и конской упряжи сделана в узнаваемых традициях той эпохи – в самобытном полихромном стиле, расцветшем в степях именно с приходом гуннов: бронзовая или иная основа предмета обтягивалась тонкой золотой или серебряной фольгой и украшалась вставками из драгоценных камней – обычно разновидностей граната.

Еще в некоторых могилах (только в мужских) и в кенотафах найдены золотые обивки, оставшиеся от небольших деревянных лошадок. В одном крымском погребении глаза такой лошадки были оформлены в виде сердоликовых вставок. Может быть, это следы некоего культа, связанного с конем, или символ социального статуса. Но что‐то объединяло тех, кому были посвящены эти статуэтки, – и сурового гуннского вояку, в честь которого был разожжен погребальный костер в днепровской степи, и мальчика-подростка, похороненного в Восточном Крыму 731 .

Интересны находки так называемых «личин» – это тисненные на золотой фольге изображения округлых мужских лиц, обычно бородатых. Ими украшали накладки ременной сбруи. «Личины» – своего рода визитная карточка гуннского погребения, у других народов они почти не встречаются. Больше всего такие украшения любили поволжские гунны позднего периода гуннской истории, но одна «личина» найдена и в Приднепровье, в Новогригорьевском кенотафе, а матрица для оттисков – на Нижнем Дону, в районе античного Танаиса 732 .

Одно из очень немногих гуннских воинских погребений, не разрушенных грабителями или просто несведущими людьми, раскопано П. С. Рыковым в Оренбургской области в 1925 году. Гуннский воин был погребен в могиле под курганной насыпью, в решетчатом гробу, обшитом берестой. На гробе в ногах лежали седло и конская сбруя. Мужчину сопровождали кинжал в деревянных ножнах с золотой обкладкой, железный наконечник стрелы, бронзовые браслеты. Видимо благодаря особенностям климата, сохранность содержимого могилы была редкостная, и удалось понять, что мужчина был одет в малиновый кафтан до колен с нашитыми бронзовыми бляшками, обтянутыми тонким золотым листом. Сохранились и деревянная долбленая кружка, и часть нагайки, и ряд других вещей из дерева 733 .

Женские гуннские погребения устроены примерно так же, как мужские. В них нет оружия, но, как и в мужских, археологи находят в них напутственные кости лошадей, металлические части истлевших седел и конской упряжи. Но главное – это, конечно, украшения: необычные, присущие только гуннским женщинам колты 734 , кулоны, диадемы. Они сделаны из бронзы и золота, украшены десятками гранатов, сердоликов, треугольниками из напаянных маленьких шариков – зерни 735 .

Встречаются в женских погребениях и украшения попроще – серьги в форме «калачика», перстни, бусы. Изредка находят и зеркала, среди которых есть и весьма сарматские на вид.

Возможно, они принадлежали сарматским женщинам, ставшим женами гуннов, или потомкам этих женщин.

Одно из самых богатых женских погребений было случайно разрушено и доследовано археологами в 1948 году в районе города Мелитополь 736 . Здесь была найдена одна из лучших гуннских диадем, украшенная различными драгоценными камнями. Нашли и золотые обкладки седла, железные удила, бронзовый котел, «сарматское» зеркало, а также множество золотых накладок с гранатовыми вставками. Правда, с функциональным назначением этих накладок археологи до сих пор не вполне определились.

Еще в одном погребении – у деревни Марфовка в Крыму, недалеко от Керчи, – в середине 1920‐х в погребении в кургане был найден весь основной женский гарнитур высшего гуннского ранга: золотая на бронзовой основе диадема, золотые колты и кулоны – случай совершенно уникальный для одного погребения. Рисунки и описания найденного давно опубликованы, но сами марфовские вещи к настоящему времени, увы, утрачены 737 .

Найденные археологами останки гуннов свидетельствуют, что гунны были монголоидами 738 . У погребенных гуннов нередки следы намеренной деформации черепа 739 . В гуннскую эпоху такая традиция появляется и у германских племен. Возможно, и гунны, и германцы восприняли этот обычай у сарматов, у которых он издавна бытовал.

Кроме обычных погребений, время от времени археологи находят гуннские кенотафы – символические захоронения, где есть только вещи, но нет погребенного. Это – мужские воинские комплексы, судя по тому, что в них лежат в основном оружие и конская сбруя. Скорее всего, они сооружены в память воинов, тела которых не удалось отбить у врагов для погребального обряда.

Гуннские кенотафы бывают нескольких видов, но здесь всегда в той или иной мере имел место огненный ритуал – в них находят угли, обожженные кости животных и необожженные вещи или, например, только кучку вещей со следами огня в небольшой ямке. Сейчас ученые спорят, во всех ли подобных случаях мы имеем дело с кенотафами, или же иногда это могила со следами кремации тела. Но кажется, есть больше оснований считать все или почти все подобные памятники все‐таки кенотафами 740 , к чему склоняются и авторы данной книги.

Ярким примером одного из видов кенотафов 741 являются памятники у Новогригорьевки в Поднепровье, раскопанные в XIX веке Д. Я. Самоквасовым. Под тремя круглыми каменными выкладками находился слой углей и смешанных с ними многочисленных предметов. Воинский набор под каждой из выкладок оказался примерно одинаков: меч в ножнах , наконечники стрел, удила, седельные обкладки, различные ременные уздечные наборы – пряжки, накладки. Многие вещи сделаны из золота и серебра или обтянуты золотой фольгой, вставки – сердоликовые. Возможно, это был родовой поминальник, использовавшийся неоднократно, так как по деталям оформления некоторых вещей одна из символических могил датируется несколько более поздним временем, чем две другие 742 .

Кенотаф другого рода был найден в урочище Макартет в Запорожской области – его обнаружил тракторист во время пахоты. В потревоженной плугом небольшой ямке находилось нескольких мечей, наконечники стрел, части седла и уздечного набора, два бронзовых котелка. Некоторые предметы побывали в огне, мечи были намеренно согнуты, то есть ритуально «умерщвлены». Необычной находкой стал набор из пяти поясных деталей со вставками – сердоликовыми геммами первых веков н. э. Такие геммы гунны могли вывезти из походов на Римскую империю. Подобные поминальники найдены и в венгерских Паннонхальме, Печ-Усёге и других местах 743 .

Очевидно, что огненные ритуалы были не чужды гуннам, ведь и Аттила в день битвы на Каталаунских полях сложил пирамиду из конских седел, намереваясь броситься в огонь в случае поражения.

Все, описанное выше, относится к воинам и их женам – не очень богатым и не самым знатным. Гуннская верхушка – это другой уровень богатств. Правда, погребений высшей знати эпохи Великого переселения народов открыто буквально единицы, и ни одно из них еще не попало в руки археологов нетронутым. Да и не вполне ясно, гуннские они или принадлежат вождям союзных гуннам племен.

Пожалуй только два таких погребения могут принадлежать именно гуннским властителям или их приближенным – погребение в румынских Концештах (1808 год) у реки Прут и «Суджанский клад» (1918 год) на территории современной Курской области 744 . В обоих случаях могилы случайно обнаружены местными жителями, разграблены, и вещи лишь постепенно оказывались в музеях. Судя по описаниям находчиков и по вещам, эти погребения имели немало общих черт – они совершены в каменных склепах, в них найдена серебряная римско-византийская посуда и ряд «статусных» предметов, указывающих на высокое положение их владельцев. Кувшин с изображением девяти муз из Суджи, ваза-амфора с сюжетом амазономахии и ведро-ситула со сценами греческой мифологии из Концешт – это произведения искусства, а не просто дорогие вещи. Возможно, это дары гуннским правителям от императоров Рима или Константинополя. В Концештах к такого рода вещам можно отнести и складной римский стул с серебряными обкладками, и дорогой «парадный» железный шлем с серебряным покрытием. Из суджанской могилы происходит интереснейшая массивная золотая гривна с круглым диском-медальоном, украшенным сложной перегородчатой инкрустацией. И. О. Гавритухиным было отмечено сходство этой гривны с теми, что носили римские телохранители 745 . В Концештах найдены и яркие «варварские» вещи – фрагменты золотых обкладок (вероятно, седельных) с узнаваемым гуннским чешуйчатым декором 746 . Здесь же впервые были найдены изделия, выполненные в полихромном стиле 747 .

К сожалению, этнос погребенных до конца не ясен, как неясно и правителями каких народов они были. Эти вожди могли быть как гуннами, так и германцами, ведь окрестности Суджи, как и берега Прута, входят в ареал черняховской культуры 748 .

Иордан сообщает, что Аттила был похоронен в трех гробах, один из которых был золотым 749 . Это весьма сходно с обрядом погребения знатных сюнну – археологи подтверждают, что в их могилах гроб помещался внутри двух срубов, вложенных один в другой. Сыма Цянь так описывает похороны сюннуских шаньюев: «Для похорон [у них] есть внутренний и внешний гроб, [с покойником кладут] золото и серебро, одежду и шубы, но [они] и не носят траурных одежд. Когда умирает правитель, то вместе с умершим хоронят его любимых слуг и наложниц, их число достигает нескольких сотен или тысяч человек» 750 . Правда, с Аттилой его слуг не погребли, но многие из них тем не менее пали жертвами при похоронах, поскольку их убили ради сохранения тайны. В целом же в гуннских погребениях следов человеческих жертвоприношений не обнаружено.

Как можно видеть, гунны не очень усложняли себе жизнь устройством роскошных усыпальниц. Их могилы максимально просты. Как проста была, вероятно, и их религиозная жизнь. Другая отличительная черта – «тайный», бескурганный характер многих могил, в результате чего до сих пор найдена, вероятно, только малая их часть.

Крупнейший советский специалист по раннесредневековой археологии А. К. Амброз считал, что все известные гуннские погребения принадлежат рядовым воинам, поскольку, несмотря на их кажущуюся роскошь, в них преобладают не золотые предметы, а лишь предметы, обтянутые золотой фольгой и украшенные достаточно дешевыми самоцветами. Гуннская знать времен Аттилы обладала огромными богатствами, и, значит, могилы этих людей пока не найдены 751 .

Вполне вероятно, что самые громкие открытия гуннской археологии еще впереди.

Клады

Гунны и их союзники оставили после себя не только богатые погребения, но и довольно многочисленные вещевые и монетные клады. Самые крупные из них найдены на Венгерской равнине и в Южной Румынии.

Два клада в уже упоминавшемся местечке Силадьшомийо в Трансильвании были случайно найдены жителями примерно в одном месте с интервалом около столетия, в 1797 и 1889 годах. Вероятно, оба клада – части одной сокровищницы гуннской эпохи. Здесь были цепь, фибулы с камнями-вставками, браслеты, чаши… Многие вещи оформлены в стиле клуазоне, типичном для V века. Скрупулезно подсчитано, сколько граммов золота и серебра в итоге было найдено – 5,466 и 2,536 соответственно. Привлекают внимание огромные золотые «медальоны» с ушками для ношения; некоторые из них весят по нескольку сот грамм и напоминают многократно увеличенные монеты. Такими «медалями» императоры любили награждать федератов-варваров. Среди полутора десятков медальонов первого клада есть и варварские подражания. Самые поздние медальоны изображают императоров времен гуннского нашествия – Валента II и Грациана.

Большинство ученых полагают, что эти ценности принадлежали гепидам и зарыты в середине V века. М. Б. Щукин, основываясь главным образом на ранней дате чеканки медальонов, приписал сокровища Силадьшомийо готам, а конкретно – одному из их вождей, Фритигерну. Недавно румынские исследователи предположили, что клад Силадьшомийо – это гепидская сокровищница, попавшая в свое время к гуннам. Действительно, гунны могли захватить ценности гепидов, позднее пополнять их предметами, сделанными уже в новом стиле клуазоне, а потом зарыть клад до лучших времен в пору крушения гуннской державы в 50‐е годы V века.

Найденный в 1837 году клад в Петросах (недалеко от Бухареста), пожалуй, превосходит по художественной значимости вещей сокровище Силадьшомийо. Он включает сложнейшие по исполнению кубки, блюдо, вычурные птицевидные фибулы. Петросовский клад – самый богатый из тех, которые могут быть связаны с гуннами: общий вес золотых вещей достигает 18,8 килограмма. Блюдо, возможно, сделано в Антиохии, и нельзя исключить, что оно попало к гуннам во время одного из восточных походов. Так или иначе, в конце концов клад оказался в руках готов – руническая надпись на одной из найденных золотых гривен гласит: «Священное сокровище готов». Сейчас ученые склоняются к тому, чтобы датировать время сокрытия клада эпохой Аттилы 752 .

Если говорить о монетных кладах, то создается впечатление, что гунны не очень представляли, куда и как потратить золото, поступавшее к ним в виде дани. На территории державы Аттилы находят многочисленные клады монет гуннского времени, в том числе золотых. Крупнейшие клады исчисляются сотнями и более монет. Это, вероятно, остатки полученных и не потраченных гуннами денег – дани от римлян и византийцев.

Самый большой клад найден в Венгрии и содержал 1440 золотых монет (более 6 килограммов), причем монеты, вероятно, не были в обращении – по‐видимому, их в спешке отчеканили, чтобы выплатить гуннам, а потом, в минуту опасности, деньги были сокрыты. На Украине значительный клад – «Рублевский» – найден в Поднепровской лесостепи. В нем была 201 золотая монета 753 .

Интересно что возможные годы выпуска монет – и Рублевского, и ряда других кладов – не выходят за пределы 457 года, практически совпадая с датой поражения гуннов при Недао, после чего поток имперского золота к ним, очевидно, и должен был прекратиться 754 .

Ювелирное искусство

Пришествие гуннов в Европу породило возникновение и расцвет нескольких художественных стилей. Из них самый яркий и больше всего связанный с гуннами – полихромный 755 .

Полихромный стиль – это золото и гранаты. Красное на золотом. Кроме гранатов иногда использовались сердолик и янтарь. Очень часто основа украшения, сделанная из бронзовой пластинки, обтягивалась тонкой золотой или электровой фольгой, и получившийся золотой фон декорировался вставками из гранатов в напаянных гнездах. Каждое гнездо обычно состояло из тонкой полоски-ленточки металла, обернутой вокруг камня, а вокруг гнезд зачастую напаивался еще поясок из зерни. Кроме того, промежутки между гранатовыми вставками-гнездами украшались треугольниками и ромбами из зерни или имитации зерни, образующими своеобразный узор и сообщающими дополнительную фактурность орнаментальному полю. Такие украшения выглядят богато и ярко, хотя реальная их ценность не очень высока.

Изделия со вставками в напаянных гнездах, зернеными ромбами и треугольниками более всего присущи варварам-кочевникам того времени, то есть прежде всего гуннам. Так оформлены, в частности, знаменитые гуннские женские украшения – диадемы, колты, кулоны, о которых подробнее будет сказано ниже.

Одно из ответвлений полихромного стиля гуннской эпохи называлось «клуазоне». Лицевая поверхность изделия окантовывалась бортиком, а само поле разделялось подобными же золотыми бортиками-перегородками. В образовавшиеся отсеки помещались гранатовые вставки, обычно не кабошоны, а пластинки. Чтобы понизить себестоимость, ювелиры делали гранатовые вставки потоньше и промежуток между гранатом и дном заполняли пастой на гипсовой или цементной основе. А чтобы камни не «потухали», утратив «золотое дно», под них подкладывали тонкий листок золотой фольги, иногда – с орнаментом 756 .

Несколько позднее, но, вероятно, также в гуннское время появилась более сложная разновидность стиля – так называемый «дрожащий клуазоне», когда стенки между вставками делались прихотливых, как бы «дрожащих» очертаний, а камни повторяли их форму. В гуннской степи находки вещей в перегородчатой технике редки. Большинство гуннов предпочитало обходиться «малой кровью»: бронзовая пластина , золотая фольга, напаянные гнезда с гранатами. Но именно вещи в стиле клуазоне обрели чрезвычайную популярность по всей Европе. Стиль надолго пережил гуннов. Клуазоне, особенно «дрожащий», стал очень популярен у первых франкских королей династии Меровингов; ряд вещей, найденных в знаменитой могиле короля Хильдерика в Турне, выполнен в этом стиле 757 .

У гуннов сформировался яркий и самобытный комплекс женских украшений. Основу его составляли диадемы, колты и кулоны 758 . Правда, встречаются эти изделия очень редко. Диадем, включая случайные находки и обломки, набирается чуть больше двух десятков, колтов – порядка десяти, кулонов – и того меньше. Вероятно, только достаточно богатые и знатные женщины могли позволить себе хоть что‐то из подобных украшений, а полным гарнитуром обладали единицы.

Диадемы, или налобные украшения, обычно имели вид длинной прямоугольной пластины шириной несколько сантиметров. Как правило, бронзовая основа была обтянута золотой фольгой и декорирована, часто – в несколько рядов, вставками из драгоценных камней, в основном – гранатов. По краям пластины имелись отверстия для ее пришивания на тканую или кожаную основу. Известны несколько особо роскошных образцов с одним или целым рядом «грибовидных» выступов по верхнему краю пластины, очевидно имеющих культовый смысл.

Гуннский колт имел вид овального золотого диска, украшенного гранатовыми и иными вставками, с расходящимися в разные стороны «лучами» – полыми золотыми же трубочками, увенчанными шариками и пирамидками зерни.

Гуннские кулоны оригинальны, сложны по форме и технике изготовления. Их верхняя часть несколько напоминает ракушку, по внешнему краю она украшена либо символическими лучами, как на колтах, либо пирамидками зерни; кроме того, к этим «ракушкам» снизу крепится прямоугольной формы продолжение, исполненное в гуннском полихромном стиле. Между археологами шли споры о том, использовались ли эти изделия как кулоны, или же они – вариант височных подвесок. Но поскольку в «марфовском» погребении в Крыму найден весь основной гарнитур знатной гуннской женщины, включавший и диадему, и колты, и кулоны, – резонно думать, что каждый вид украшений играл собственную роль и они дополняли друг друга, а не дублировали 759 . Вероятно, эти кулоны – окончания шейных гривн, основа которых не сохранилась.

Кроме гранатовых и иных вставок золотое поле любых украшений часто декорировалось напаянными треугольниками зерни, расположенными в разных комбинациях, что делало золотой фон вещей еще более живописным.

Иногда археологи находят очевидно гуннские «женские» предметы не вполне ясного назначения – «дракончики» и круглые бляхи с разными вставками… Но как их носили и носили ли вообще – останется маленьким женским секретом.

Украшения гуннских женщин, несмотря на всю свою оригинальность, имеют некоторое сходство с сарматскими. Если же мы вспомним что в гуннских погребениях находят типичные для сарматов зеркала, то вполне резонно предположить, что гунны часто брали себе в жены женщин , имевших сарматские корни.

Интересно, что большая часть диадем, а также почти все колты и кулоны найдены к востоку от устьев Дуная – в степях Северного Причерноморья, Ставрополья, Поволжья. Только единичные находки есть в Паннонии, в частности на территории современной Венгрии 760 .

Параллели с сюнну

Археологические находки позволяют проследить родство гуннов с азиатскими сюнну. Свидетельства этого родства можно условно разделить на явные, или прямые, и косвенные.

К первым относятся литые бронзовые котлы «гуннского» типа 761 – их же иногда называют и котлами «сюннуского» типа, независимо от того, кому конкретно они принадлежали. Котлы эти использовались, судя по всему, в ритуальных целях, именно поэтому их форма не слишком изменилась за несколько столетий – ритуальные предметы всегда гораздо меньше подвержены влиянию моды, чем бытовые. Менялась материальная культура: появлялись новые виды утвари, новые украшения, новые технологии и орнаменты, новые, более совершенные, виды вооружения. Даже погребальный обряд – явление достаточно консервативное – изменился. Но котлы, которые прошли путь от Ордоса до Франции, сохранили основные черты, имевшиеся у них четыре столетия назад.

Сходство между котлами, найденными как на сюннуской, так и на гуннской территориях, равно как и на территориях промежуточных, вполне установлено. Авторы настоящей книги уже упоминали эти важнейшие свидетельства родства между гуннами и сюнну в главе «“Темные века” гуннской истории», но они стоят того, чтобы вернуться к ним еще раз.

Напомним, что, несмотря на общие черты, котлы делятся на две большие группы. Котлы первой группы находят в Азии, они бытовали здесь целых четыре столетия: со II века до н. э. по II век н. э. включительно. Котлы второго типа появляются в Европе вместе с гуннам, бытуют здесь же в V веке и потом, по мере ухода части гуннов из Европы, вновь появляются в Азии.

Очевидно все сюннуские, а затем и гуннские котлы изначально были сделаны в традициях китайской металлообработки – об этом говорит и технология литья, и форма ручек у многих котлов. Кочевники не имели развитых навыков обработки металла, они многое заимствовали у оседлых соседей. Котлы европейских гуннов – это своего рода дыхание великой китайской цивилизации, дошедшее с отрядами гуннов до Европы.

Котлы «гуннского» типа, как правило, имеют цилиндрическое тулово, разделенное на четыре части фигурными линиями, – намек на традиционное для сюнну членение мира на четыре стороны света, которое сюнну любили подчеркивать. Традиция эта запечатлена не только в бронзе, но и в керамике: их посуда нередко украшена линиями, делящими изделие на четыре части. Горловая часть котлов опоясана круговыми ребрами. Контуры ручек тоже подчеркнуты ребрами. На ранних, «восточных» котлах встречаются волнистые линии.

У ранних котлов ручки достаточно часто имели прямоугольную форму, перекликаясь с ручками традиционной китайской посуды. Как ни странно, по мере удаления гуннов от границ Поднебесной эта черта их котлов закреплялась. Из века в век ручки все чаще становились прямоугольными и окончательно утвердились в этом к гуннскому времени (хотя базовый прямоугольник мог быть украшен дополнительными выступами). Прямоугольные ручки «европейских» котлов украшались рядом грибовидных выступов, некоторые исследователи сопоставляют их с выступами на гуннских диадемах, которые также называют грибовидными. Но сходство между этими видами декора – достаточно отдаленное.

Финальный облик котлов сформировался, вероятно, в V веке в Подунавье, во времена державы Аттилы – именно здесь и в это время они наиболее нарядны, разнообразно украшены, как и надлежит «парадным» «имперским» котлам. Они представляют собой довольно крупные сосуды вытянутых «стройных» пропорций. Литьевой орнамент идет несколькими рядами прямых горизонтальных и вертикальных валиков-линий по корпусу и у горла. Верхняя часть тулова часто бывает украшена густым рядом коротких вертикальных валиков с «точками» на концах, напоминающих бахрому. Возможно, эта «бахрома» действительно имитирует какую‐то ткань. Иногда встречается деталь орнамента, похожая на крупную стрелу, направленную вниз. Почти каждый котел в каких‐то деталях индивидуален, по‐видимому, они делались в разных мастерских и отвечали вкусам конкретных заказчиков.

Гуннские котлы, вероятно, имели ритуальное назначение. Их нет в гуннских погребениях (но иногда их находят в погребениях, которые не относятся к гуннам) 762 , они встречаются только в виде отдельных находок (исключение – погребение Кызыл-Адыр в уральской пещере), изредка – в паре с небольшим котелком. Какие именно обряды отправляли гунны с помощью этих котлов, совершенно неясно; во всяком случае, исследователи полагают, что в них варили жертвенное мясо. В. А. Гаряинов, нашедший котел на Урале, считал, что, судя по характеру окислов меди на стенках, в нем находилось мясо и кости.

По картам находок котлов можно легко проследить основные этапы бурной истории сюнну и гуннов – от Северного Китая до Среднего Подунавья 763 . Отдельные находки хорошо показывают и возвратное движение гуннов на Восток – один поздний экземпляр был обнаружен в Западном Китае.

Котлы европейских гуннов – практически единственная категория находок, явно показывающая их родство с сюнну. Недавно проведенное специальное исследование еще раз подтвердило, что они не имеют ничего общего с сарматскими котлами 764 .

Все остальные свидетельства родства между гуннами и сюнну можно, скорее, отнести к косвенным – в основном это оружие и конская амуниция.

Наконечники стрел европейских гуннов весьма похожи на стрелы, бытовавшие в свое время у сюнну Забайкалья и других соседних регионов. Показательны и мечи из раскопок гуннов в севернопричерноморских степях. Некоторые из них – явно сарматские, другие, вероятно, происходят из Центральной Азии – похожие мечи были распространены в сюннускую эпоху 765 .

Гунны принесли в Европу седла новой жесткой конструкции – они имеют центральноазиатские происхождение и встречаются в могилах сюнну 766 . Авторитет победителей половины Европы – гуннов – был настолько велик, что многое связанное с их воинской культурой быстро завоевывало популярность у кавалеристов самых разных племен и народов. Несколько туманен вопрос со сложносоставным луком с костяными накладками, родиной которого также была Центральная Азия. Его использовали и сюнну, и многие другие народы региона. Хотя в литературе и утвердилось его обозначение как лука «гуннского типа», в то же время очевидно, что в Европе он был известен еще сарматам. Но в целом принято мнение, что этот лук получил широкое распространение в степях Восточной Европы именно с приходом гуннов 767 .

И. Вернер и А. К. Амброз считали, что любимый гуннами «чешуйчатый» орнамент, который часто использовался при украшении седел, имеет восточные корни и, вероятно, имитирует перья птиц 768 .

Еще одно свидетельство – пластинчатые пояса, на которые подвешивался меч. Их отличительная черта – множество узких прямоугольных накладок, густым рядом крепившихся на кожаную основу. Эти пояса издревле бытовали в Средней Азии и Южной Сибири – и в догуннское, и в постгуннское время. Есть они и в памятниках Джетыасарской культуры в Приаралье, где также находят и керамические модели сюннуских котлов (догуннского времени). В европейских сарматских древностях таких поясов нет – вероятно, это гунны принесли их в Европу. Пластинчатые пояса изредка находят в гуннских погребениях Южной России и западнее, вплоть до Шотландии 769 .

Все это если и не говорит о безусловном родстве гуннов и сюнну, во всяком случае, свидетельствует, что гунны были пришельцами из Центральной Азии. Ученые надеются, что вопрос о предках гуннов в ближайшее время помогут разрешить генетики.

Держава гуннов и ее соседи глазами археологов

Самая высокая концентрация гуннских памятников (напомним, что «памятником» археологи называют любой археологический объект) наблюдается в Северном Причерноморье и на Среднем и Нижнем Подунавье 770 .

В Подунавье в первой половине V века главными местами расселения гуннов стали Южная Румыния (на Правобережье Нижнего Дуная) и Среднедунайская низменность (по обе стороны Среднего Дуная). Эти два района разделены южным отрогом Карпат, и не случайно в этой горной перемычке нет гуннских погребений.

Среднедунайская низменность – прекрасные земли между предгорьями Альп на западе и Карпатами на востоке. Она разделяется примерно на две равные части Дунаем, протекающим здесь с севера на юг. Восточнее Дуная пролегает русло его притока Тисы. Междуречье этих рек, вероятно, и стало первым местом Среднего Подунавья, где гунны появились и укрепились уже в конце IV века, вскоре после битвы при Адрианополе. К западу от Дуная находилась Паннония. Вдоль реки тянулся Дунайский лимес – так называлась укрепленная граница с прилегающей территорией.

Осваивая междуречье Тисы и Дуная и окрестности (Большую Венгерскую равнину), гунны оказались на землях, которые еще раньше были освоены другими пришельцами с востока – сарматами (речь идет, конечно, не о тех сарматах, которых гунны вытеснили из Северного Причерноморья, а об их сородичах, которые пришли сюда еще в 20‐х годах н. э. 771) Археологами в низовьях Тисы отмечается своего рода чересполосица гуннских и сарматских (уже гуннского времени) захоронений. Это говорит о том, что какая‐то часть сарматов осталась на своих землях, уживаясь с гуннами 772 . Здесь, в низовьях Тисы, в районе венгерских городов Чонград и Сегед, предполагают нахождение ставки Аттилы – но только гипотетически, по высокой концентрации гуннских находок. В то же время с гуннами, вероятно, пришли в эти края и «новые сарматы» или какие‐то народы из Предкавказья, «увлеченные» гуннами в свое движение на запад. На такие мысли археологов наводит некрополь, раскопанный у того же города Чонград 773 .

Гунны, прорвавшись в эти края, оказались преимущественно в германском варварском окружении – севернее и восточнее обитали маркоманы, квады, вандалы, вестготы. Охрану Дунайского лимеса на западе во многом обеспечивали германцы же, новые федераты Рима, – готские племена Алатея и Сафрака (в союзе с аланами), поселившиеся здесь после Адрианополя. Возможно, это их погребения обнаружены в районе венгерского города Чаквар 774 . Но вскоре после появления в междуречье Тисы и Дуная (или в начале V века) гунны все же согнали со своих земель часть сарматов и германцев, что предположительно подтверждается и археологами. По крайней мере, в некоторых районах междуречья в гуннское время сарматские памятники исчезают 775 .

О гуннском присутствии в Паннонии свидетельствуют их богатые погребения, условно называемые «княжескими», находки котлов и других характерных вещей. Но часть паннонских римских укреплений (например, Фенекпуста у озера Балатон) благополучно просуществовали всю гуннскую эпоху. А разнообразные ремесла даже переживают в это время расцвет 776 . Завоевание Паннонии гуннами отнюдь не означало уничтожения римской цивилизации даже в той ее части, которая находилась под полным контролем варваров, – они стремились лишь подчинить себе местных жителей и управлять ими.

Второй регион Подунавья, где обосновались гунны, – Южная Румыния в низовьях Дуная, между его руслом и южными склонами Карпат на правобережной равнине. До гуннов это была зона обитания германских племен, оставивших памятники черняховской культуры, – здесь располагался крайний юго-западный «язык» их ареала , а западнее черняховцев находился единственный правобережный район римской имперской территории 777 . Гунны заняли эти края: «подвинули» на север черняховцев и вынудили римлян эвакуироваться за реку – «оптимизировать» границу по Дунаю. Из этих мест происходят яркие гуннские находки: котлы, диадемы, известны и несколько погребений.

В гуннское время черняховцы остались севернее и северо-восточнее Дуная, в лесостепи и в Прикарпатье – в основном на севере Бессарабии (в пределах современных Румынии и Молдавии). Горы и леса были неинтересны гуннам, хотя отдельные предметы их культуры, наряду с черняховскими памятниками, находят и там 778 . Из этих мест происходит знаменитое «вождеское» погребение в Концештах, расположенное на Среднем Пруте, вне основного ареала гуннских дунайских древностей. Очень дорогие римские и варварские вещи из этого погребения могли принадлежать как гунну, так и германцу. Хотя, скорее всего, владельцем их был именно германец, поскольку гуннами эти места не изобиловали 779 .

К северо-востоку от Подунавья находилась восточная часть области черняховцев, в основном занимающая бассейн Среднего и Нижнего Днепра, – лесостепь и прилегающие с юга степи Причерноморья 780 . Приход гуннов означал начало конца черняховцев в этом регионе, количество их памятников сокращается. Но когда именно происходит окончательное угасание жизни многих черняховских поселков – не очень ясно. М. Б. Щукин определял этот рубеж приблизительно первыми десятилетиями V века 781 . Но отдельные «островки» германцев-черняховцев, вероятно, сохранились и к концу гуннского времени 782 .

Присутствие же самих гуннов в днепровской лесостепи археологически мало заметно: изредка находят их наконечники стрел, другие вещи «степного» облика, найден один котел 783 . Обнаружены археологами и следы алан – вероятно, союзников гуннов, которые кое‐где продвинулись в это время в лесостепь 784 .

Здесь же известны несколько воинских погребений с мечами и другими вещами «интернациональной» гуннской моды, есть и случайные находки очень дорогих римско-византийских вещей 785 . Определить этнос погребенных трудно – это может быть и гунн, и алан, и гот-черняховец. Ведь часть черняховцев приняла участие в походах гуннов и неизбежно «напиталась» их воинской культурой. Сложно уточнить и время таких погребений – они могут относиться и к зениту гуннского могущества, и к уже постаттиловскому времени. Во всяком случае, уже упомянутое нами богатейшее Суджанское погребение – вряд ли постгуннское, и оно свидетельствует, что гунны или их наместники не упускали из поля зрения Лесостепное Поднепровье и прочно контролировали его. Ведь даже если погребенный был германцем, такие огромные богатства могли оказаться в его руках только в том случае, если он был союзником или вассалом гуннской державы.

В гуннское время происходит усиление славян – племен киевской культуры, область которой в догуннское время как бы нависала над черняховцами с севера. В первой половине V века граница «киевлян» смещается к югу, в область черняховцев. Ослабление последних в борьбе с гуннами привело к усилению славян. Данная коллизия, вероятно, и отражена в источниках, повествующих о совместной борьбе антов и гуннов с остготами Атанариха 786 .

К востоку от Днепра лежит Лесостепное Подонье, здесь в гуннское время возникает множество поселений, жителей которых, вероятно, больше интересовало скотоводство, чем земледелие. Население их было пестрым , смешанным – вещи, постройки, погребения отражают славянские (киевская культура), германские (черняховские), причерноморские (крымские, северокавказские, придунайские) традиции. Найдены и остатки двух юрт, вероятно гуннских, – уникальная находка этой эпохи для всей Европы.

Особенно интересны поселки, открытые в Липецкой области у города Задонска, в местности под названием Острая Лука (на крутой излучине Дона). В них были развиты ремесла – обнаружены следы кузнечного, бронзолитейного, косторезного, гончарного дела. Здесь же ремонтировались или изготовлялись кольчуги, костяные накладки на луки, роговые гребни из оленьих и лосиных рогов. Найдены и яркие погребения, одно из них – богатое женское, с золотыми украшениями престижной «дунайской» или «понтийской» моды гуннского времени.

По-видимому, на Острой Луке гунны организовали своего рода опорный пункт: ремесленный, для снабжения кочевников необходимыми вещами, и военно-административный – в том числе для контроля торгового пути, идущего с юга на север. А жители поселков – разноплеменная публика из многих земель, славяне, германцы-черняховцы и другие – были переселены гуннской державой на Острую Луку либо добровольно, либо силой 787 .

Расположенный южнее античный Танаис, разрушенный еще в середине III века готским нашествием, при гуннах возродился и восстановил торговые функции. Сюда опять стали привозить вино – как и раньше, по большей части недорогое, гераклейское. Об этом говорит довольно однообразный состав танаисских амфор гуннского времени. Для более дорогих вин у окрестных гуннов-кочевников и у тогдашних жителей Танаиса, очевидно, были недостаточно изысканные вкусы 788 . Возможно, «гуннские танаиты», среди которых преобладали боспоряне и восточные германцы 789 , также были перемещены и поселены здесь гуннами принудительно или же приглашены добровольно восстановить торговый город.

Возобновилась не только торговля, но и еще один давний промысел Танаиса – рыболовство. Теперь здесь вновь ловили и отправляли рыбу «на экспорт». Археологи находят мощные слои рыбьих остатков, в том числе осетровых. Есть мнение, что промысел осетровых и сома в гуннское время привел даже к некоторому истощению рыбных ресурсов 790 .

Танаис был гуннским портом, перевалочным пунктом, куда товары приходили, чтобы отправиться далее – в степь и за ее пределы. Может быть, один из путей вел на север – к Острой Луке и далее на Оку, в область финской рязано-окской культуры 791 . Ее население в гуннское время переживает настоящий расцвет. В погребениях появляются вещи «заморской» работы, выделяется элитное воинское сословие 792 .

Вероятно, гунны оказались неплохими администраторами. Возродив Танаис, они наладили и поддерживали пути дальней караванной торговли, связали ряд далеких, мало сообщавшихся друг с другом земель.

Интересно, что по данным антропологии в некрополе Танаиса гуннского времени (впервые для этого памятника) фиксируются погребенные монголоидной расы 793 .

В Среднем Поволжье – в районе Самарской Луки и до Прикамья включительно – также происходили бурные этнические процессы, вызванные, очевидно, вторжением гуннов. В эти края в последний четверти IV века приходит с запада 794 многочисленное население загадочной именьковской культуры. Именьковцы были оседло-земледельческим народом с довольно развитыми ремеслами. По-видимому, они были славянами, испытавшими влияние готов-черняховцев. Вероятно, они происходили от племен зарубинецкой культуры в Поднепровье 795 .

Из какого именно района пришли именьковцы на Среднюю Волгу – неясно и почему, спасаясь от каких врагов, они пустились в путь. Возможно, их исход с Запада – следствие борьбы Винитария с антами. Но вполне возможно, что будущие именьковцы пришли в Поволжье из района Днестра и что оттуда их вытеснило гуннское нашествие. Об этом, в частности, говорят характерные «длинные дома» на одном из именьковских памятников, сходные с днестровскими 796 . Так или иначе, приход массы именьковского населения «подозрительно» совпадает со временем появления гуннов в Восточной Европе.

Отношения с гуннами у пришельцев складывались по‐разному. Например, два укрепленных поселения именьковцев в районе Самарской Луки – Лбищенское и Переволокское – погибли в результате военного нападения. Дело вряд ли обошлось без гуннов, так как здесь найдены характерные для них наконечники стрел 797 . Но в целом именьковцы как‐то выстроили мирные отношения с гуннами, ибо именьковских памятников известны сотни и они надолго переживают время гуннов. В то же время Лбищенский погром и отдельные погребения гуннов в Поволжье, относимые к первой половине V века 798 , показывают, что гунны держали в этих местах некий «ограниченный контингент» воинов.

Можно предположить и то, что гунны сами переселили именьковцев в поволжскую лесостепь в рамках некой государственной политики, как они переселили в донскую лесостепь ремесленников, основавших поселки Острой Луки.

В Крыму при гуннах больших изменений не произошло. Редкое гуннское население пришло на смену столь же редкому сарматскому – погребения и тех и других в степном Крыму очень редки. Херсонес, ставший главной опорой Рима на полуострове, был недоступен гуннам. Города Боспора – как Европейского, так и Азиатского – не испытали серьезных потрясений, в их жизни мало что изменилось. Погребения знатных боспорян говорят о том, что уровень их жизни остался примерно таким же, как и до гуннов 799 (хотя и не таким роскошным, как до готского нашествия и последовавшего за ним упадка). Боспорская элита отлично приняла новую «гуннскую», или «дунайскую», моду на роскошный клуазоне – и в женских украшениях, и в оформлении оружия. В то же время боспорские женщины стали носить и модные «германо-дунайские» фибулы.

В Крыму богатые гуннские погребения и отдельные вещи обычно находят у крупных оседлых городских центров, в том числе боспорских 800 . Скорее всего, где‐то здесь у гуннов был военно-административный центр, тем более что они нуждались в продуктах ремесел. Очевидно, что Боспор был подчинен гуннам, но форма и детали этой зависимости неизвестны. Крымские «горные» аланы с приходом гуннов уходят к югу, в глубь гор – подальше от неспокойной гуннской степи. Аланские некрополи с приходом гуннов прекращают функционировать в предгорьях и примерно в начале V века появляются выше в горах 801 .

Крайним юго-восточным районом обитания гуннов было Ставрополье, где обнаружено несколько их богатых погребений – у Ставрополя и у Зеленокумска. Южнее, в Предкавказье и далее, гунны, вероятно, проникали только во время своего закавказского похода или походов. С северокавказскими аланами у гуннов были, судя по всему, союзнические отношения 802 .

В Дагестане средневековые армянские авторы помещали «Царство гуннов». Главным действующим лицом в нем, по мнению М. И. Артамонова и А. П. Новосельцева, было племя савир, пришедшее в Дагестан вместе с гуннами или вскоре после них 803 . А. В. Гадло еще более определенно относил Дагестан к сфере политического влияния гуннов 804 . Л. Б. Гмыря в своей книге «Страна гуннов у Каспийских ворот» связывала историю появления «страны» с гуннским временем и племенами гуннского круга, в том числе с савирами. Словосочетание «страна гуннов» автор берет в кавычки, однако население царства именует гуннами без кавычек вплоть до VIII века 805 .

В рамках настоящей книги у нас нет возможности разбирать вопрос о савирах, об их возможных взаимоотношениях с гуннами и вообще об их наличии в Европе в гуннское время – всему этому посвящена большая специальная литература. Во всяком случае, последние работы на базе анализа письменных источников вызывают скептическое отношение к идее какого‐либо гуннского присутствия в Дагестане 806 . «Царство гуннов» – явно более поздний термин, появившийся, когда слово «гунны» стало нарицательным, обозначающим варваров-кочевников «вообще».

Данные же археологии ясно говорят о том, что «степных» погребений, которые принято относить к европейским гуннам, в Дагестане нет. Последние раскопки грандиозного курганного некрополя Паласа-сырт (насчитывает несколько тысяч насыпей) в Южном Дагестане еще более ярко показали: культура местных кочевых и полукочевых племен и догуннского, и гуннского времени – сармато-аланская 807 . Хотя, конечно, предметы «универсальной» моды гуннского времени, например женского костюма, – в погребальных камерах-катакомбах встречаются 808 .

В целом данные археологии говорят о том, что гунны, как ни странно, отнюдь не стремились к разрушению и уничтожению других культур на подвластных им землях. Напротив, в ряде случаев заметны вполне разумные действия по созданию новых центров, налаживанию торговых связей. Но смерть Аттилы и последующий крах его державы положили конец этой деятельности. И теперь уже трудно судить, насколько удачным мог бы получиться гуннский государственный проект.

Поздние гунны

Согласно письменным источникам, основная масса гуннов ушла из Подунавья в конце 50‐х – 60‐х годах V века. В степях Северного Причерноморья гунны удержались несколько дольше, но и отсюда они были довольно быстро вытеснены новыми пришельцами с востока – кочевыми племенами оногуров и другими, возможно, протоболгарскими, тюркскими народами. Скорее всего, это произошло не позднее 470‐х – 480‐х годов.

Археологических памятников, относящихся к «постаттиловскому» времени, здесь известно немного. Очевидно, они существуют, но их трудно выделить из основной массы гуннских захоронений середины V века. Один такой памятник известен, например, в некрополе Новгогригорьевки – это «могила VII». Здесь же есть и два более ранних захоронения. Очевидно, Новогригорьевский некрополь или поминальник был родовым, воинским, использовался на протяжении длительного времени.

Очень немногочисленные богатые женские кочевнические погребения в причерноморских степях (Морской Чулек под Ростовом-на-Дону, Михаэльсфельд под Анапой и другие), датируемые второй половиной V – началом VI веков, скорее всего, уже не гуннские. Похороненные в них знатные кочевницы предпочитают самобытным гуннским женским украшениям , колтам и диадемам – дорогие изделия византийских мастерских: колье с кулонами, перстни и богато украшенные зернью и перегородчатой инкрустацией серьги 809 .

Наверное, уже к концу V века гунны отступают еще дальше: на северо-восток, в Среднее Поволжье. В Саратовской, Самарской областях и дальше, вплоть до Приуралья, открыто порядка десяти их погребений, по большей части курганных, с вещами несколько более поздними, чем в курганах Причерноморья, но выдержанными в традициях европейских гуннов. Поволжские гуннские древности датируются примерно концом V – серединой VI века (так называемый «шиповский» постгуннский горизонт), но эта датировка не очень четкая – неясно, как долго пробыли гунны в этих местах.

«Поволжские» гунны, возможно почувствовав себя здесь в относительной безопасности, стали чаще насыпать курганы. Для гуннских захоронений Центральной и Восточной Европы был больше характерен бескурганный, «тайный», способ захоронений. Даже в эпоху своих максимальных успехов гунны этому не изменили – на Среднем и Нижнем Дунае, кажется, до сих пор не известно ни одного гуннского кургана.

В Поволжье гунны были уже не так богаты, как раньше, в женских захоронениях встречаются совсем дешевые подделки под былую роскошь. В одном из курганов у города Покровск (современный Энгельс) найдены остатки налобной кожаной повязки со следами позолоты – она заменяла ее владелице диадему. Повязку украшали стеклянные бусы. В другом кургане, у станции Шипово (к востоку от основной группы поволжских позднегуннских курганов), найдена бронзовая диадема, обтянутая тонким золоченым листом, украшающие ее вставки – тоже не гранатовые, а из цветного стекла 810 . Однако традиционные богатые гуннские украшения, оружие, вероятно привезенные еще с Запада, – в погребениях также встречаются.

У Шипова раскопаны два позднегуннских кургана, соприкасавшиеся насыпями; в одном похоронен мужчина-воин, в другом – женщина. Возможно, они были близкими родственниками – судя по вещам, погребения совершены примерно в одно время. Интересно, что мужчина был одет в роскошный шелковый малиновый кафтан с бронзовыми нашивными бляшками, обтянутыми золотой фольгой. Это еще раз показывает любовь гуннов не только к гранатам, но и вообще к красному цвету. В женском погребении, под диадемой, также найдены фрагменты шелка 811 .

Интереснейший позднегуннский памятник исследован уральскими археологами в лесостепных предгорьях Южного Урала в Оренбургской области в начале 90‐х годов XX века. В курганном комплексе Солончанка I найдены типично гуннские «степные» вещи: золотые обкладки седел с чешуйчатым орнаментом, фрагмент широкой золотой, на бронзовой основе, пластины с зерненым декором и гранатовыми вставками, остатки двух деревянных лошадок (или ослов), обтянутых одна золотой, другая – серебряной фольгой (похожие найдены в причерноморской Новогригорьевке и в гуннских погребениях Крыма – Беляус, Усть-Альма). Поясные и сбруйные детали этого погребения позволяют датировать его немного более ранним временем, чем большинство поволжских 812 . А. В. Комар на основе анализа вещей пришел к выводу, что, возможно, мы имеем доказательство быстрой миграции части гуннов после краха державы Аттилы с Запада на Восток: из Подунавья в Причерноморье, затем в Среднее Поволжье и на Южный Урал 813 .

Пребывание европейских гуннов на Южном Урале подтверждается и пещерным погребением Кызыл-Адыр, где найдены гуннский котел позднего типа (вероятно, изготовленный где‐то в Европе) и костяные накладки на лук , очень похожие на те, что обнаружены в Солончанке 814 .

Скорее всего, гунны шли из Европы в разное время, несколькими группами, которые, в свою очередь, дробились на этом гигантском маршруте. Часть гуннов могла осесть в Среднем Поволжье, другая – продолжить путь на восток, в Приуралье. Но и в Южном Приуралье эта часть гуннов если и задержалась, то ненадолго. Еще восточнее – в Северо-Казахстанских степях, в Прибалхашье, Приаралье и даже в Киргизии есть погребения (хотя в их атрибуции не все ясно), которые, возможно, оставлены гуннами при их «возвратном» движении на восток.

Одно из них – воинское погребение у озера Боровое в Прииртышье, где найден кинжал в ножнах, украшенных в полихромном стиле, с гранатовыми вставками, и другие изделия, декорированные в том же стиле. Время совершения погребения принято датировать концом V – первой половиной VI века, при том что некоторые вещи, вероятно, изготовлены раньше 815 . Шведская исследовательница Биргит Аррениус отмечала ранний, в рамках полихромного стиля, принцип обработки гранатов с озера Боровое 816 .

В захоронении из курганного некрополя близ аула Канаттас у озера Балхаш найден пояс со множеством тонких серебряных пластинок-накладок – подобный тем, что встречаются в гуннских погребениях Европы. Кроме того, в Канаттасе на погребенной женщине нашли диадему в лучших традициях европейских гуннов – из бронзы и золота, украшенную зернью и гранатовыми вставками. Вернее, нашли часть диадемы – заметно, что один из ее краев неровно обрезан или обрублен, при том что погребение не ограблено. Возможно, эта диадема была привезена из Европы отступившими гуннами, а потом разделена на части наследниками прежнего владельца 817 .

И Солончанка I, и погребение в Канаттасе принадлежат к многочисленной группе загадочных «курганов с усами»: от одного или нескольких курганов с каменным панцирем отходят, как правило на восток, два «уса» – длинные дугообразные каменные выкладки до нескольких сотен метров длиной. Такие курганы распространены в урало-казахстанских степях, в Европе их практически нет.

Раскопано курганов с «усами» уже немало, но, как выясняется, возводились они на протяжении многих столетий и не связаны с каким‐либо одним народом или эпохой 818 . Интересно, что в приднепровской Новогригорьевке, где исследовано три гуннских поминальника, на плане раскопавшего их в 1884 году Д. Я. Самоквасова отмечен и курган, имеющий один длинный каменный «ус». Однако сам курган (точнее, венчающая «ус» каменная округлая выкладка) не содержал вообще никаких вещей, поэтому связывать его с гуннами безосновательно. Вопрос о том, какое отношение имели гунны к возведению курганов с «усами», пока остается загадкой 819 .

В степях и даже горах Центральной Азии (например, на Тянь-Шане) есть еще несколько ярких погребений, может быть принадлежащих мигрировавшим из Европы гуннам или их ближайшим потомкам. Но детальное рассмотрение всех свидетельств гуннского рассеяния не вписывается в рамки этой небольшой книги.

Отметим только одну важную и еще более восточную находку – гуннский котел , который был найден в Западном Китае, в Синьцзяне 820 – том самом Западном крае, который за семь веков до того покоряли шаньюи сюнну. Этот котел с «грибовидными» выступами и рельефной «стрелой» на корпусе, судя по деталям оформления, сделан где‐то в Подунавье. Таким образом, есть некоторые основания полагать, что европейские гунны во второй половине V или в начале VI века достигли границ Западного Китая и вернулись туда, откуда ушли их предки – сюнну, разгромленные китайцами на рубеже I и II веков нашей эры.

Возвращение гуннов из Европы могло быть длительным, а могло занять и считанные годы, ведь методы археологии не позволяют предельно узко датировать все отмеченные выше памятники. Сам по себе такой путь преодолевается кочевниками достаточно быстро. Например, когда в XVIII веке европейские калмыки, не поладив с российскими властями, решили вернуться в далекую Джунгарию (в Северо-Западном Китае), это заняло у них всего один кочевой сезон.

Все подробности, касающиеся времени и деталей путешествия гуннов на восток, могут быть только предположениями, которые вряд ли удастся когда‐нибудь окончательно подтвердить. И остается лишь гадать, что же происходило с потомками народа Аттилы после их появления у границ Поднебесной. Но не исключено, что под именем одного из кочевых племен, отмечаемых китайскими источниками этой поры, скрываются вернувшиеся на историческую родину гунны.

Гуннские женские диадемы: 1 – 2 – Мелитополь (Юг России); 3 – Шипово (Приуралье); 4 – 5 – Березовка (Среднее Поволжье) 821

Гуннские женские украшения: 1 – реконструкция; 2 – колт; 3 – кулон; 4 – 6 – серьги; 7 – брошь (?); 8 – наконечник гривны (?) 822

Гуннское оружие и конское снаряжение: 1 – лук с накладками; 2 – наконечники стрел; 3 – 5 – накладки на ремни сбруи – личины; 6 – седло (реконструкция); 7 – 8 – седельные накладки; 9 – удила 823

Оружие и обувь кочевников (V – первая половина VI века): 1 – 3 – мечи; 4 – копье; 5 – верхняя часть меча; 6 – навершие меча; 7, 9 – гарды; 8 – накладка на гарду; 10 – реконструкция кинжала с накладками; 11 – 12 – обувные детали и реконструкция обуви 824

1 – 2 – гуннские золотые обкладки деревянных лошадок; 3 – гуннская седельная (?) накладка в технике клуазоне; 4 – гуннские бронзовые котлы 825

Поясная и сбруйная гарнитура (пряжки, накладки) кочевников гуннского времени Восточной Европы (Причерноморье, Поволжье, Приуралье) 826

Как сообщает агентство WorldNews, в Будапеште при строительстве фундамента нового моста через Дунай рабочие обнаружили богатое захоронение VI века. Археологи считают, что это могила великого гуннского вождя. Весьма вероятно, что там похоронен сам Аттила.
Историк из Будапештского университета (Lorand Eötvös University) Альбрехт Румштейн (Albrecht Rümschtein) рассказывает о находках: «Мы нашли много скелетов лошадей, а также различное оружие и другие артефакты, принадлежащие гуннам. Среди них и большой меч, сделанный из метеоритного железа, который, безусловно, может принадлежать Аттиле». Тем не менее ученый признает, что для подтверждения личности похороненного нужен дальнейший анализ.
Аттила, согласно хроникам, умер в Паннонии, то есть на территории современной Венгрии в 453 году, что несколько раньше, чем датировка найденного погребения. Вскоре после его смерти держава гуннов распалась. Старший сын Аттилы Эллак погиб в битве с восставшими племенами, которые при его отце были подчинены гуннам. После этого часть гуннов во главе с младшим сыном Аттилы Эрнаком ушла в северное Причерноморье, а часть с сыновьями Динтциком, Эмнетцуром и Ултциндураом осталась в бассейне Дуная.
Легенду о появлении знаменитого меча Аттилы рассказывает историк Иордан, ссылаясь на Приска Панийского: «Некий пастух, говорит он [Приск], заметил, что одна телка из его стада хромает, но не находил причины ее ранения; озабоченный, он проследил кровавые следы, пока не приблизился к мечу, на который она, пока щипала траву, неосторожно наступила; пастух выкопал меч и тотчас же принес его Аттиле. Тот обрадовался приношению и, будучи высокомерным, возомнил, что поставлен владыкою всего мира и что через этот Марсов меч ему даровано могущество в войнах».

Легенда о могиле Тамерлана

Согласно легенде, источник и время возникновения которой не представляется возможным установить, существовало предсказание о том, что если прах Тамерлана будет потревожен, начнётся великая и страшная война.
В усыпальнице Тимура Гур Эмир в Самарканде на большой тёмно-зелёной нефритовой могильной плите арабской вязью на арабском и персидском языках начертано:
«Эта гробница великого Султана, милостивого хакана Эмира Тимура Гургана; сына Эмир Тарагая, сына Эмир Бергуля, сына Эмир Айлангира, сына Эмир Анджиля, сына Кара Чарнуяна, сына Эмир Сигунчинчина, сына Эмир Ирданчи-Барласа, сына Эмир Качулая, сына Тумнай Хана. Это 9 поколение.
Чингиз-Хан происходит из того же рода, от которого происходят деды достохвального султана, погребённого в этой священной и прекрасной гробнице: Хакан-Чингиз-сын. Эмир Майсукай-Бахадур, сына Эмир Барнан-Бахадура, сына Кабул-Хана, сына упомянутого Тумнай-Хана, сына Эмир Байсунгары, сына Кайду-Хана, сына Эмир Тутумтина, сына Эмир-Бука, сына Эмир-Бузанджара.
Кто желает узнать дальше, да будет тому известно: мать последнего звали Аланкува, которая отличалась честностью и своей безукоризненной нравственностью. Она однажды забеременела от волка, который явился к ней в отверстие комнаты и, приняв образ человека, объявил, что он потомок повелителя правоверных Алия, сына Абу-Талиба. Это показание, данное ею, принято за истину. Достохвальные потомки её будут владеть миром вовеки.
Умер ночью 14 Шагбана 807 года (1405 год).»
Внизу камня надпись: «Камень этот поставлен Улугбеком Гурганом после похода в Джитта».
Несколько менее достоверных источников сообщает также, что на надгробии имеется надпись следующего содержания: «Когда я восстану (из мёртвых), мир содрoгнётся». Некоторые, документально неподтверждённые, источники утверждают, что при вскрытии могилы в 1941 году внутри гроба была обнаружена надпись:«Всякий, кто нарушит мой покой в этой жизни или в следующей, будет подвергнут страданиям и погибнет».
Другая легенда гласит: В 1747 году иранский Надир-шах забрал этот нагробный камень из нефрита, и в тот день Иран был разрушен землетрясением, а сам шах тяжело заболел. Землетрясение повторилось, когда шах вернулся в Иран, и камень вернули обратно.
Из воспоминаний Малика Каюмова, бывшего кинооператором при вскрытии могилы:
Вошёл в ближайшую чайхану, смотрю - там три древних старика сидят. Я ещё отметил про себя: похожи друг на друга, как родные братья. Ну, я присел неподалёку, мне чайник и пиалу принесли. Вдруг один из этих стариков и обращается ко мне: «Сынок, ты ведь из тех, кто вскрывать могилу Тамерлана вздумали?». А я возьми да и скажи: «Да я в этой экспедиции самый главный, без меня все эти учёные - никуда!». Шуткой решил свой страх отогнать. Только, смотрю, старики в ответ на мою улыбку ещё больше нахмурились. А тот, что заговорил со мной, к себе манит. Подхожу ближе, смотрю, в руках у него книга - старинная, рукописная, страницы арабской вязью заполнены. А старик по строчкам пальцем водит: «Вот смотри, сынок, что в этой книге написано. „Кто вскроет могилу Тамерлана - выпустит на волю духа войны. И будет бойня такая кровавая и страшная, какой мир не видал во веки вечные“»…

Статья из газеты «Известия» от 22.06.1941 г.
Он решил рассказать остальным, и его подняли на смех. Это было 20 июня. Учёные не послушались и вскрыли могилу, и в этот же день началась Великая Отечественная война. Никто не смог найти тех старцев: хозяин чайханы сказал, что в тот день, 20 июня, он видел стариков в первый и последний раз.
Вскрытие гробницы Тамерлана было произведено в ночь на 20 июня 1941 года. Позднее, в результате исследования черепа полководца, советским учёным-антропологом М. М. Герасимовым была воссоздана внешность Тамерлана.
Однако план войны с СССР был разработан в ставке Гитлера ещё в 1940 году, дата вторжения была ограниченно известна весной1941 года и окончательно определена 10 июня 1941 года., то есть задолго до вскрытия могилы. Сигнал войскам о том, что наступление должно начаться по плану, передан 20 июня.
По словам Каюмова, он, будучи на фронте, добился встречи с генералом армии Жуковым в октябре 1942 года, объяснил ситуацию и предложил вернуть прах Тамерлана обратно в могилу. Это было осуществлено 19-20 ноября 1942 года; в эти дни произошёл перелом в Сталинградской битве.

Предлагаю срочно закопать обратно.