Прославленный венецианский авантюрист, «гражданин мира», как он себя аттестовал, Джакомо Джироламо Казанова (1725 - 1798), чье имя сделалось нарицательным, был не только одним из интереснейших людей своей эпохи, но и ее символом, ее отражением. Перед современниками и потомками, его читателями, он представал как человек воистину разносторонний, энциклопедически образованный: поэт, прозаик, драматург, переводчик, филолог, химик, математик, историк, финансист, юрист, дипломат, музыкант. А еще картежник, распутник, дуэлянт, тайный агент, розенкрейцер, алхимик, проникший в тайну философского камня, умеющий изготовлять золото, врачевать, предсказывать будущее, советоваться с духами стихий. Но - что истинно в мифе, который он творил о самом себе?
Мемуары Казановы были опубликованы в начале XIX века, когда литература романтизма стала беспрестанно обращаться к легенде о Дон Жуане. Вечный образ Соблазнителя появляется у Байрона и Пушкина, Гофмана и Мериме, Хейберга и Мюссе, Ленау и Дюма. Именно в этой традиции и были восприняты записки Казановы, многие годы считавшиеся верхом неприличия. Их запрещали печатать, прятали от читателей.
Для подобной трактовки были даже чисто биографические основания - Казанова живо интересовался своим литературным предшественником, помогал другу-авантюристу Да Понте писать для Моцарта либретто оперы «Дон Жуан» (1787). Но «донжуанский список» Казановы может поразить воображение только очень примерного семьянина: 122 женщины за тридцать девять лет. Конечно, подобные списки у Стендаля и у Пушкина покороче, и в знаменитых романах тех лет, к которым пристало клеймо «эротические» (как, например, к увлекательнейшему «Фобласу» Луве де Кувре, 1787 - 1790), героинь поменьше , но так ли это много - три любовных приключения в год?
Личность Казановы оказалась скрыта под множеством масок. Одни он надевал сам - уроженец Венеции, где карнавал длится полгода, потомственный комедиант, лицедей в жизни. Другой маскарадный костюм надели на него эпоха, литературная традиция, вписавшая мемуары в свой контекст. Причем традиции (та, в которой создавались записки, и та, в которой они воспринимались) были прямо противоположными - то, что для XVIII века казалось нормой, в XIX столетии сделалось исключением.
Главное богатство авантюриста - его репутация, и Казанова всю жизнь тщательно поддерживал ее. Свои приключения он немедленно обращал в увлекательные истории, которыми занимал общество («Я провел две недели, разъезжая по обедам и ужинам, где все желали в подробностях послушать мой рассказ о дуэли»). К своим устным «новеллам» он относился как к произведениям искусства, даже ради всесильного герцога де Шуазеля не пожелал сократить двухчасовое повествование о побеге из тюрьмы Пьомби. Эти рассказы, частично им записанные, опубликованные, естественно переросли в мемуары, во многом сохранившие интонацию живой устной речи, представления в лицах, разыгрываемого перед слушателем. Создавал Казанова «Историю моей жизни» на склоне лет (1789 - 1798), когда о нем уже мало кто помнил, когда его друг принц де Линь представлял его как брата известного художника-баталиста. Казанове была нестерпима мысль, что потомки не узнают о нем, ведь он так стремился заставить о себе говорить, прославиться. Создав воспоминания, он выиграл поединок с Вечностью, приближение которой он почти физически ощущал («Моя соседка, вечность, узнает, что, публикуя этот скромный труд, я имел честь находиться на вашей службе», - писал он, посвящая свое последнее сочинение графу Вальдштейну). Человек-легенда возник именно тогда, когда мемуары были напечатаны.
Но, воссоздавая наново свою жизнь, перенеся ее на бумагу, Казанова перешел в пространство культуры, где действуют уже иные, художественные законы. Каждая эпоха создает свои собственные модели поведения, которые мы можем восстановить по мемуарам и романам. В своем бытовом поведении человек невольно, а чаще сознательно ориентируется на известные ему образцы (так, французские политические деятели XVII - XVIII вв. старательно подражали героям Плутарха, особенно во времена общественных потрясений: Фронды, Революции, наполеоновской империи; эта традиция дожила до Парижской коммуны). Более того, когда гибнет старое общество (в 1789 г., когда Казанова приступил к мемуарам, пала французская монархия, в 1795 г. после третьего раздела перестала существовать Польша, а в 1798-м, в год его смерти, исчезла с политической карты Венецианская республика, завоеванная войсками Наполеона), именно литература сохраняет память о поведенческих нормах, предлагает их читателю.
Джакомо Казанова принадлежал к двум культурам - итальянской и французской, для вхождения в которую он потратил большую часть жизни. Свои первые литературные творения Казанова писал на родном языке, но в конце жизни полностью перешел на французский (хотя продолжал грешить итальянизмами). В ту пору это был поистине интернациональный язык, на нем говорили во всех странах Европы, а Казанова хотел, чтобы его читали и понимали везде. «История моей жизни» стала явлением французской культуры. Именно в этой перспективе, как нам кажется, наиболее плодотворно рассматривать воспоминания Казановы, хотя, разумеется, и в Италии была сильная мемуарная традиция. Достаточно вспомнить «Жизнь Бенвенуто Челлини» (1558 - 1566), великого художника и искателя приключений, бежавшего из тюрьмы, немало лет проведшего во Франции, как и наш герой.
Мемуары Казановы, вызвавшие поначалу и у читателей, и у исследователей сомнения в их достоверности (библиофил Поль Лакруа даже считал их автором Стендаля, действительно высоко ценившего записки венецианца), в общем, весьма правдивы. Для многих эпизодов нашли документальное подтверждение уже в XX веке. Разумеется, Казанова старается подать себя в наиболее выгодном свете, умалчивает о том, что порочит его, но во многих случаях он нарушает хронологию, переставляет местами события, объединяет однотипные (например, две поездки на Восток превращает в одну), следуя законам повествования, требованиям композиции. Логика сюжета, действий того персонажа, которого он рисует на страницах мемуаров, может подчинить себе правду жизни. Так, когда благодетельница и жертва Казановы маркиза д’Юрфе порвала отношения с ним, он сообщает читателю, что она умерла - для него она перестала существовать.
В «Истории моей жизни» отчетливо видны несколько сюжетных традиций: авантюрного и плутовского романа, психологической повести, идущих из XVII века, романа-карьеры и романа-«списка» любовных побед, сложившихся во Франции в эпоху Просвещения, и мемуаристики. Именно на их фоне и проявляется истинное своеобразие записок Казановы.
Во Франции, как это часто бывает, интерес к мемуарам пробуждался после периодов сильных общественных потрясений: религиозных войн (1562 - 1594), Фронды (1648 - 1653). В прозе тогда доминировали многотомные барочные романы, где в возвышенном стиле воспевались героические и галантные приключения многовековой давности - как в «Артамене, или Великом Кире» (1649 - 1653) Мадлены де Скюдери. Мемуары, описывавшие недавнее прошлое, привносили в литературу подлинные и жестокие события, кровавые драмы, любовные интриги, воинские подвиги, примеры высокого благородства и расчетливой подлости. Именно под воздействием мемуаров стали возникать в конце XVII века психологические повести («Принцесса Клевская» г-жи де Лафайет, 1678), вытеснившие барочный эпос, подготовившие почву для «правдоподобного» романа XVIII века.
Воспоминания писали (или, реже, за них сочиняли секретари) королевы (Маргарита Валуа, Генриетта Английская), министры (Сюлли, Ришелье, Мазарини), вельможи, придворные дамы, военачальники, судейские, прелаты (герцоги Буйонский, Ангулемский, Гиз, де Роган, мадемуазель де Монпансье, маршал Бассомпьер, первый президент парламента Матье Моле, кардинал де Рец и др.), писатели-аристократы (Агриппа д’Обинье, Франсуа де Ларошфуко). Популярность мемуаров была столь велика, что на рубеже XVII - XVIII веков началось взаимопроникновение «художественной» и «документальной» прозы. Появились поддельные воспоминания подлинных исторических лиц. Их во множестве изготовлял одаренный литератор Гаэтан Куртиль де Сандра, самые известные из них - «Мемуары г-на д’Артаньяна» (1700), где мушкетеру приносят удачу воинские подвиги, шпионство, плутни, политические интриги и, главное, успехи у женщин.
Джованни Казанова (1725–1798) является автором многочисленных исторических сочинений, фантастического романа «Иксамерон» и мемуаров «История моей жизни», в которых великий итальянский сердцеед не только описал свои любовные авантюры, но и дал обширную характеристику нравов современного ему общества.
Казанова (полное имя Джованни Джакомо Казанова де-Сенгальт – дворянский титул, который он себе присвоил) был родом из Венеции. Первоначальные интересы молодого Джакомо были далеки от чувственных томлений. Он хотел принять духовный сан, но, запутавшись в любовных похождениях, не смог противостоять зову своей плоти. Молодой писатель несколько лет путешествовал по Европе, после чего вернулся в Венецию, где за обман и богохульство в 1755 году его заключили в тюрьму. В 1756 году Джакомо бежал в Париж, а затем и в Берлин, где получил аудиенцию у Фридриха Великого. После еще нескольких лет скитаний, в 1782 году, незадачливый любовник поселился в Чехии, в замке графа Вальдштейна, вместе с которым занимался каббалистикой и алхимией.
Любовь во всех ее проявлениях была высшим смыслом существования Казановы. Однако его романы не заканчивались свадьбой, так как больше любви он ценил свою свободу. «Я любил женщин до безумия, но всегда предпочитал им свободу», – писал Джакомо Казанова.
В любовной игре Казанову привлекало то действие, которое он оказывал на женщин: смешил, интриговал, смущал, заманивал, удивлял, превозносил (таковы, скажем, его приключения с госпожой Ф. на Корфу, К. К. в Венеции, мадемуазель де ла Мур в Париже). «Уговаривая девицу, я уговорил себя, случай следовал мудрым правилам шалопайства», – писал он об одержанной благодаря импровизации победе. Ради прекрасных глаз он переезжал из города в город, надевал ливрею, чтобы прислуживать понравившейся даме.
Джакомо представлял собой незаурядную личность: в нем сочетались возвышенное чувство и плотская страсть, искренние порывы и денежный расчет. Постоянным источником дохода для Казановы была продажа молоденьких девиц, которых он покупал, обучал любовной науке, а затем с большой выгодой для себя уступал другим – финансистам, вельможам, королю. Однако не стоит винить этого известного любовника во всех смертных грехах. Он был порождением своего времени, которое диктовало ему нормы поведения. Людовик ХV превратил Францию в огромный гарем. Со всех краев и даже из других стран прибывали красотки, родители привозили дочек в Версаль: вдруг король обратит на них внимание во время прогулки.
Некоторых девушек Казанова обучал светскому обхождению, вел с ними философские беседы. Он вступал в интимные отношения со всеми без разбора: с аристократками, с проститутками, с монахинями, с простыми девушками, со своей племянницей, может быть, с дочерью. Но ни одна из любовниц Казановы ни разу не упрекнула его, поскольку физическая близость занимала не первое место в общении с женщинами.
Известно, что в течение своей жизни Джакомо увлекался магией, порой посвящая ей все свободное время. Обитатели соседних домов нередко доносили на него властям, но он удивительно легко уходил от ответственности. Только однажды по обвинению в колдовстве венецианская полиция заключила его в знаменитую своими ужасами тюрьму Пломбы под свинцовыми крышами Дворца дожей в Венеции.
Сейчас трудно достоверно сказать, какую роль сыграли сверхъестественные силы, но Казанове удалось выйти из каземата, из которого было не под силу выбраться обыкновенному человеку. В неприступной венецианской темнице он вырубил ход на свинцовую крышу. Бегство принесло авантюристу известность во всей Европе.
Неудивительно, что Париж с восторгом встретил молодого повесу. Среди французов, плененных обаянием великого сердцееда, была и маркиза д’Юфре, которую привлекали большие бездонные глаза и римский нос Казановы. По словам современников, он совершенно одурманил ее. С видом знатока Джакомо поведал д’Юфре, что, когда ей исполнится 63 года, у нее родится сын, она умрет, а потом воскреснет молодой девушкой. Очарованная маркиза даже и не заметила, как ловко Джакомо тем временем завладел ее миллионами и, спасаясь от пленения в Бастилии, поспешил к Вольтеру в Ферме.
Государства он оценивал с точки зрения успеха своих авантюр. Англией он остался недоволен, так как в Лондоне лишился всех своих средств из-за предприимчивой мадам Шарпильон, муж которой чуть не убил Казанову. Будучи уже пожилым человеком, Джакомо писал: «Любовь – это поиск». Если исходить из этого утверждения, то его поискам не было конца. Об одних женщинах Джакомо вспоминал не без оттенка презрения, о других – с чувством благодарности.
В характерах Казановы и Дон Жуана мало общего. Первого никогда не преследовали ревнивые мужья и озлобленные отцы. Женщины не беспокоили его своей ревностью. В чем же тайна его обаяния? Казанова обладал неординарной внешностью, был внимателен и щедр. Но самое главное – то, что он умел говорить обо всем на свете: о любви, о медицине, о политике, о сельском хозяйстве.
Если же общего языка с потенциальной жертвой своего обаяния Казанова не находил, то он отказывался от любви. Как-то раз ему предложили провести ночь со знаменитой куртизанкой Кити Фишер, которая от обыкновенного клиента требовала тысячу дукатов за ночь. Казанова отказался, поскольку не знал английского, а для него любовь без общения не стоила и гроша.
Уже в возрасте 38 лет он почувствовал пресыщение. После неудачи с куртизанкой Шарпильон он стал довольствоваться легкими победами: публичными женщинами, трактирными служанками, мещанками, крестьянками, чью девственность можно было купить за горсть цехинов. Сексуальный интерес стал пропадать, и тогда Джакомо решил проявить себя на литературном поприще. В конце жизни он написал мемуары «История моей жизни», которые породили неоднозначные отклики.
Казанова совершенно искренне описывал каждый эпизод своих любовных похождений, его мемуары производили впечатление документа. Как совершенно ясно из этих воспоминаний, Казанова мог удовлетворить сразу двух женщин. Так было с Еленой и Гедвигой, двумя девушками, которых он одновременно лишил девственности. «Я наслаждался с ними несколько часов, переходя 5 или 6 раз от одной к другой, прежде чем истощился. В перерывах, видя их покорность и похотливость, я заставил их принимать сложные позы по книжке Арстино, что развлекло их сверх всякой меры. Мы целовали друг друга во все места, которые хотели. Гедвига была восхищена, ей понравилось наблюдать».
Однажды Казанова устроил «устричный ужин» с шампанским для двух монашек, Армаллиены и Элимет. Предварительно он натопил комнату так жарко, что девушки были вынуждены снять верхнюю одежду. Затем, затеяв игру, во время которой один брал устрицу у другого прямо изо рта, он умудрился уронить кусочек за корсет сначала Армаллиене, потом Элимет. Последовал процесс извлечения, потом он осматривал и сравнивал на ощупь их ножки.
Казанова неоднократно отмечал, как сладостно для него ощущение власти, как ему нравится платить людям, с которыми он только что забавлялся. Неудачи же в любви раздражали его и приводили в ярость. Когда мадам Шарпильон посмеялась над ним, он исцарапал ее, сбил с ног, разбил нос, то есть ответил самым жестоким образом.
Для других авантюристов важным считалось нажиться или прославить свое имя. Для Казановы же деньги и известность являлись лишь средством для достижения единственной цели – любви. В 1759 году Казанова находился в Голландии. В то время он уже был богат, уважаем, перед ним лежал легкий путь к спокойному и прочному благосостоянию. Но не это нужно было неугомонному Джакомо: новые встречи волновали его воображение. Ради прекрасных глаз, которые задерживались на нем дольше, чем требовали приличия, он мог переодеться гостиничным слугой, давать пиры, играть «Шотландку» Вольтера и поселиться надолго в крохотном швейцарском городке, где за короткое время успел соблазнить аристократку из высшего общества, дочерей трактирщика, монахиню из захолустного монастыря, ученую девицу, искусную в теологических диспутах, прислужниц в бернских купальнях, прелестную и серьезную Дюбуа, какую-то безобразную актрису и, наконец, даже ее горбатую подругу. Все его действия подчинялись одному правилу: двух женщин гораздо легче соблазнить вместе, чем порознь.
Говоря о Казанове, нельзя с точностью утверждать, что этот человек всегда был погружен в торопливый и неразборчивый разврат. Это случалось лишь тогда, когда он хотел избавиться от боли после разрыва с настоящей любовью. Среди бесчисленных женщин, упоминаемых этим известным распутником, есть несколько, оставивших глубокий след в его душе. Им посвящены лучшие страницы мемуаров. Рассказывая о них, Казанова избегал непристойных подробностей, а их образы созданы с такой живостью, что они становятся близкими для читателя людьми.
Первая любовь Казановы к Нанетте и Мартон, двум племянницам доброй синьоры Орио, была чиста и девственна, как утренняя роса. «Эта любовь, которая была моей первой, не научила меня ничему в школе жизни, так как она была совершенно счастливой, и никакие расчеты или заботы не нарушили ее. Часто мы все трое чувствовали потребность обратить наши души к Божественному провидению, чтобы поблагодарить его за явное покровительство, с каким оно удаляло от нас все случайности, которые могли нарушить наши мирные радости...»
Любовь Джакомо Казанова к певице Терезе, путешествовавшей переодетой кастратом, долгое время отдавалась болью в сердце. В этой странной девушке сочетались благородство и ясный ум, внушавшие уважение. Никогда он не думал так серьезно о женитьбе, как в ту ночь в маленькой гостинице в Синигальи. Однако женитьба была невозможна, и Тереза приложила все усилия, чтобы убедить его в этом. «Это было первый раз в моей жизни, что мне пришлось задуматься, прежде чем решиться на что-либо», – записал он в мемуарах.
Во время пребывания на Корфу Казанова переживал чувства, напоминающие своей сложностью и многогранностью темы современных литературных произведений. Много лет спустя воспоминание о патрицианке Ф. Ф. заставило Казанову воскликнуть: «Что такое любовь? Это род безумия, над которым разум не имеет никакой власти. Это болезнь, которой человек подвержен во всяком возрасте и которая неизлечима, когда она поражает старика. О любовь, существо и чувство неопределимое! Бог природы, твоя горечь сладостна, твоя горечь жестока…»
Розалия занимала в жизни Джакомо не первое место, она пронеслась в его жизни яркой кометой. Казанова подобрал Розалию в одном из марсельских притонов. «Я старался привязать к себе эту молодую особу, надеясь, что она останется со мной до конца дней и что, живя с ней в согласии, я не почувствую больше необходимости скитаться от одной любви к другой». Но, конечно, и Розалия покинула его, и поиски начались снова. Вместо предавшей любовницы Казанова встретил Ла Кортичелли. Коварная танцовщица заставила его пройти через муки ревности и обмана. Она искусно плела против него интриги и изменяла ему при каждом удобном случае. Но по тону его рассказов можно судить, что всегда, даже в минуту их окончательного разрыва, это легкомысленное создание внушало безграничную страсть начинавшему стареть авантюристу.
Последний значительный роман Казановы протекал в Милане. Он тогда еще пребывал в зените славы. «Моя роскошь была ослепительна. Мои кольца, мои табакерки, мои часы и цепи, осыпанные бриллиантами, мой орденский крест из алмазов и рубинов, который я носил на шее на широкой пунцовой ленте, – все это придавало мне вид вельможи». Гуляя по окрестностям Милана, Казанова встретил Клементину, по его словам «достойную глубокого уважения и самой чистой любви». Отзываясь о чувствах, которые обуревали его в то время, он писал: «Я любил, я был любим и был здоров, и у меня были деньги, которые я тратил для удовольствия, я был счастлив. Я любил повторять себе это и смеялся над глупыми моралистами, которые уверяют, что на земле нет настоящего счастья. И как раз эти слова, „на земле“, возбуждали мою веселость, как будто оно может быть где-нибудь еще! Да, мрачные и недальновидные моралисты, на земле есть счастье, много счастья, и у каждого оно свое. Оно не вечно, нет, оно проходит, приходит и снова проходит… и, быть может, сумма страданий, как последствие нашей духовной и физической слабости, превосходит сумму счастья для всякого из нас. Может быть, так, но это не значит, что нет счастья, большого счастья…» Разлука с Клементиной причиняла ему невыносимые страдания, ибо уже тогда Казанова чувствовал, что прощается со своим последним счастьем.
В Лондоне Казанова встретил не любимую женщину-друга, как он надеялся, а опаснейшую хищницу. Француженке из Безансона, носившей фамилию Шарпильон, суждено было сделаться злейшим врагом Казановы. Это была пламенная и опасная любовь! Мадам Шарпильон была словно соткана из хитрости, капризов, холодного расчета и легкомыслия, смешанных самым удивительным образом. Она разорила Казанову до нитки и довела до тюрьмы.
Любовники не раз выясняли отношения с помощью побоев. Например, однажды она чуть не задушила его, другой раз Казанова в парке бросился на нее с кинжалом. Шарпильон осмеливалась ему неоднократно изменять. Как-то раз Казанова застал ее на свидании с молодым парикмахером. Обезумевший от ревности Джакомо начал крушить все, что попадалось ему под руку. Шарпильону едва удалось спастись.
Однажды Казанове сообщили, что Шарпильон находится при смерти. Вспоминая этот тяжелый для него момент, Джакомо говорил: «Тогда я был охвачен ужасным желанием покончить с собой. Я пришел к себе и сделал завещание в пользу Брагадина. Затем я взял пистолет и направился к Темзе с твердым намерением раздробить себе череп на парапете моста». Встреча с неким Эдгаром спасла ему жизнь. Каково же было негодование и возмущение Джакомо, когда на следующий день он встретил Шарпильон на балу среди танцующих. «Волосы зашевелились у меня на голове, и я почувствовал ужасную боль в ногах. Эдгар рассказывал мне потом, что при виде моей бледности он подумал, что я сейчас упаду в эпилептическом припадке. В мгновение ока я растолкал зрителей и направился прямо к ней. Я стал ей что-то говорить, что – я не помню. Она убежала в страхе». Это было последнее свидание с Шарпильон.
После смерти Казанова стал героем многочисленных литературных произведений, а затем и кинофильмов. Великий итальянский режиссер Федерико Феллини показал в своем фильме (1976) одаренного человека, который тщетно пытается применить свои таланты, но в этом мире востребована только его сексуальная энергия.
Он очень рано убедил себя в том, что истинное его призвание – любовные приключения.
При одном звуке имени этого человека память немедленно извлекает из своих недр ярлык «авантюрист» и добавляет стереотипное прилагательное «знаменитый». Еще бы, ведь имя Казановы сделалось нарицательным, как имена Дон Жуана и Ловеласа!
В далёком 1967 году в Италии состоялся международный съезд потомков Казановы. Основной целью собравшихся было восстановить доброе имя их предка. Все выступавшие говорили с таким пафосом, что, как писали журналисты в своих отчетах, возникла опасность не просто реабилитации Казановы, но превращения его прямо-таки в строгого пуританина. К счастью для истины, столь далеко дело не зашло.
Казанову – в особенности молодого – при всём желании не назовёшь, разумеется, аскетом. Он очень рано убедил себя в том, что истинное его призвание – любовные приключения. Но, возможно, и преувеличенная молвой подобная репутация Казановы совершенно заслонила другие черты его облика. То, что он был донжуаном, знают все.
Но, помимо этого, он был аббатом, офицером, музыкантом, дипломатом, доктором права, инженером, экономистом, фабрикантом, философом, литератором, историком, искусствоведом, астрономом, импресарио, библиотекарем, масоном, тайным агентом, прорицателем, фальсификатором, картёжником – трудно перечислить все профессии и «профессии», которые перепробовал Казанова. И самое удивительное: за что бы он ни брался, он всегда выглядел профессионалом, в чем ему помогали разносторонняя эрудиция и беспримерная самонадеянность.
Он интересовался педагогикой и агрономией, медициной и лингвистикой; из оккультных наук сделал себе источник дохода, почитая отнюдь не предосудительным извлекать выгоду из глупости ближних. Занимался историей карт, кабалой и составлением «Словаря сыров».
Побывав в Польше, начал издавать историю польских восстаний (вышло три тома из предполагавшихся семи); обнаружен также написанный им «Проект устройства мыловаренного завода в Варшаве». В Париже он –организатор королевской лотереи и владелец мастерской по производству шелконабивных тканей (им была разработана новая технология), в Испании – земельный реформатор, в Курляндии он с видом специалиста объезжает рудники, в Венеции предлагает новый способ окраски материи.
Тысячи планов и проектов постоянно роятся в его голове. Он сочиняет политический диалог с Робеспьером, публикует памфлет против Калиостро, с которым ему понадобилось свести старые счёты.
Как шутливо заметил один его биограф, свои ухаживания за женщинами Казанова распространил и на девять муз. Он был принят в члены римской литературной академии «Аркадия». Переводил «Илиаду» и писал стихи, правда, и здесь не брезгуя шулерскими приемами: нередко посвящал одно и то же стихотворение разным дамам. Из-под его пера выходили пьесы, оперные и балетные либретто.
Объемистым романом «Икосамерон» он предвосхитил Ж. Верна, описав в нем, как двое англичан, брат и сестра, спустившись под землю, попадают в утопическую страну. Рисуя картину развитой цивилизации, он предрек здесь появление автомобилей, самолетов, телеграфа, телевидения и даже отравляющих газов, намного тем самым обогнав в мыслях свою эпоху.
Родился Джакомо Казанова в Венеции в 1725 году. Его матерью была актриса Джованна Фарусси, для нее написал комедию и помянул ее в своих мемуарах Карло Гольдони. Кстати, в течение двух лет она выступала с итальянской труппой при дворе русской императрицы Анны Иоановны. Отцом Казановы был, по предположениям биографов, владелец театра «Сан Самуэле» дворянин Микеле Гримани.
Сохранилось несколько достоверных портретов Джакомо Казановы и немало описаний его наружности, сделанных современниками. В его смуглом, с оливковым оттенком лице – противоречивом, как и весь Казанова – была какая-то демоническая свирепость и одновременно мягкое добродушие. Он был высокого роста, атлетического сложения. Всегда тщательно и со вкусом одевался. Шпага у него непременно была с драгоценной рукоятью; перстни, табакерки и пистолеты – тончайшей работы. После 1760 года к его туалету прибавилась еще одна деталь – дававший право на дворянство орден Золотой Шпоры, который пожаловал ему папа Климент XIII.
В своих бесконечных скитаниях Казанова не забыл и Россию, где побывал в 1764-1765 годах (среди его бумаг сохранился паспорт, выданный ему в Санкт-Петербурге 1 сентября 1765 года и подписанный вице-канцлером князем Александром Голицыным). Разумеется, и здесь он остался верен себе: перед Екатериной II он выступает в роли реформатора календаря, убеждает ее принять григорианский стиль. Найдена также его ода на итальянском языке в честь Екатерины.
Уцелел и доклад, написанный, видимо, в Петербурге, с изложением его мыслей о путях развития земледелия и разведении шелковичных червей. Казанова встречался с фаворитом императрицы Григорием Орловым, с канцлером Никитой Паниным и с княгиней Екатериной Дашковой, впоследствии директором Академии наук и президентом Российской академии.
Венецианца, повидавшего к тому времени чуть ли не все европейские столицы, поразил Петербург – город, «сымпровизированный царем Петром», как он выразился. Казанова пишет в своих «Мемуарах» о русских морозах и белых ночах: «В полночь вы можете читать письмо без свечи. Явление удивительное, не правда ли?..»
Он побывал и в Царском Селе, Петергофе, Кронштадте. «Кто Москвы не видал, тот не видел России, – писал он.– Истинной столицей русских будет еще долго святая Москва». Его меткие высказывания свидетельствуют о том, что он стремился как можно лучше узнать Россию.
Было нечто в этом человеке, привлекшее к нему внимание самых просвещённых его современников. Он бывал в гостях у Руссо и Вольтера (с которым печатно полемизировал), сиживал за одним столом с «бессмертным» Фонтенелем, редактором «Энциклопедии» д"Аламбером и Франклином. Дружбой с ним гордился Шарль де Линь, благодаря которому стали известны многие подробности о последних годах жизни Казановы…
Людмила Задорожная
: marya-iskysnica.livejournal.com
- Джованни Джакомо Казанова, шевалье де Сенгальт родился 2 апреля 1725 года в Венеции.
- Родителями Казановы были актеры, оба якобы принадлежавшие к дворянскому роду Палафоксов.
- Начальное образование Джакомо получает в школе в Падуе.
- 1734 – 1739 годы – Казанова изучает право в Падуанском университете.
- В молодости Казанова водит тесную дружбу с аббатом Берни, графом Лионским, послом Франции в Венецианской республике.
- 1742 год – Джакомо Казанова получает степень доктора юриспруденции.
- Этот же год – Казанова поступает в духовную семинарию Святого Киприана. Он готовится принять духовный сан, но за многочисленные любовные приключения и интриги исключен из семинарии.
- Конец марта – конец июля 1743 года – из-за собственных интриг Казанова заключен в форт Сан-Андреа.
- Несколько лет Казанова проводит в путешествиях. Он посещает Неаполь, Рим, Париж, Константинополь.
- 1746 год – по возвращении в Венецию Джакомо становится придворным скрипачом у сенатора Брагадино.
- 1753 год – путешественник посещает Дрезден, Прагу и Вену, после чего возвращается в Венецию.
- 1756 год – после одной из любовных интриг Казанова заключен в тюрьму за обман и богохульство.
- 1756 год – побег из тюрьмы; Казанова уезжает из Венеции.
- 1757 год – Берни получает пост министра иностранных дел Франции и приглашает Джакомо в Париж. Здесь Берни тепло принимает старого друга, а Казанова соглашается выполнить для него ряд «секретных поручений».
- Постепенно, благодаря Берни, Казанова вовлечен в секретную дипломатическую деятельность Франции. Он становится светским львом, помимо шпионажа занимается также спекуляциями и магией. Его назначают директором французской лотереи.
- 1758 год – Казанова по поручению французского правительства отправляется с секретным заданием в Голландию.
- Этот же год – Джакомо сворачивает свою шпионскую деятельность, так как на пост министра иностранных дел приходит герцог де Шуазель. Он покидает Париж и снова странствует по Европе.
- 1759 год – возвращение в Париж, где, спустя несколько месяцев после возвращения, Казанова за долги посажен в Форт-л’Эвек. Под арестом авантюрист проводит два дня, после чего тут же снова с секретной миссией едет в Голландию.
- 1760 год – Германия. Казанова посещает Кельн, Штутгарт. В Германии путешественника постоянно преследуют кредиторы, и даже один раз арестовывают. Через Швейцарию он бежит в Париж.
- 1761 год – Джакомо Казанова представляет Португалию на Аугсбургском конгрессе.
- 1763 год – посещение Лондона, откуда приходится бежать из-за долгов.
- 1764 год – снова Германия. В Берлине Казанова удостаивается аудиенции короля Фридриха Великого. Путешественник имеет возможность остаться в Германии на военную службу (стать начальником кадетского корпуса), но отклоняет это предложение, предпочитая скитаться и переживать множество разнообразных приключений и любовных интриг.
- 1765 год – Россия. Казанова посещает Петербург, Москву; он представлен Екатерине II . Проведя в России около года, уезжает в Варшаву.
- 1766 год – из Варшавы в Германию авантюрист бежит из-за конфликта с графом Барницким, приведшим к дуэли.
- Джакомо снова скитается по Европе: Австрия, Германия, Франция, Испания, Италия… Везде он занимается мелкой шпионской деятельностью и переживает огромное количество любовных приключений.
- 1768 год – в Испании Казанове удается дважды побывать в тюрьме. В первый раз авантюрист заключен в мадридскую тюрьму Буэн-Ретиро за незаконное хранение оружия, во второй раз – в Барселоне, за интригу с любовницей губернатора. В Мадриде его заключение длилось два дня, в Барселоне – чуть более месяца.
- 1769 год – Казанова пишет «Опровержение».
- 1770 год – Италия. Снова дружба с Берни, ставшим к тому времени кардиналом.
- 1775 год – Казанова получает разрешение вернуться в Венецию, которым тут же пользуется. На родине знаменитый авантюрист становится тайным агентом инквизиционного трибунала, одновременно занимает должность директора театра.
- 1782 год – Казанове приходится оставить службу и снова бежать из Венеции. Это происходит после публикации его памфлета «Ни любви, не женщин». Кроме того, очередным своим романом он оскорбляет дворянина Гримальди. Джакомо едет в Австрию, потом в Чехию.
- 1783 год – Казанова в последний раз посещает Венецию и проводит на родине несколько недель.
- 1784 год – в Вене Казанова служит секретарем у посла Венецианской республики. Знакомство и дружба с графом Вальдштейном.
- 1785 год – граф Вальдштейн предлагает Казанове должность библиотекаря в своем поместье Гут-Дукс, расположенном в Богемии. Казанова соглашается. В Гут-Дуксе он не только служит библиотекарем, но и совместно с хозяином замка занимается магией и алхимией.
- Примерно 1790 год – Казанова принимается за написание своих «Мемуаров».
- 4 июля 1798 года – Джованни Джакомо Казанова умирает в Богемии.
Джа́комо Джирола́мо Казано́ва (итал. Giacomo Girolamo Casanova), шевалье де Сенгальт (2 апреля 1725, Венеция - 4 июня 1798, замок Дукс, Богемия) - известный итальянский авантюрист, путешественник и писатель, автор обстоятельной автобиографии «История моей жизни» (фр. Histoire de ma vie).
В 11 лет Казанова всерьез собирался жениться на 13-летней Беттине, сестре священника из Падуи, у которого он тогда жил. Однако доводы святого отца убедили Джакомо в том, что, став аббатом, он будет счастлив скорее, нежели став примерным семьянином. Когда мальчику исполнилось 15 лет, он оправился в свой родной город Венецию. Для начала Джакомо добился должности проповедника в венецианской церквушке Сан-Самуэле, в которой его крестили. Молодой обаятельный аббат кружил головы прихожанкам. Однако карьера аббата разрушилась из-за пьяной выходки.
Слава о молодом аббате быстро разнеслась по всей Венеции. Синьоры и сеньориты осыпали своего любовника милыми безделушками: бриллиантами, золотыми монетами и дорогими мехами, наперебой зазывали погостить в своих имениях. Но Джакомо всё это быстро наскучило, и он предпочел уехать в семинарию Сан-Киприано на острове Мурано. Но оттуда за любовные грехи его отправили на исправление в венецианский форт Сан-Андреа ди Лидо, что на выходе в Адриатику. Так Джакомо из аббата превратился в заключенного.
Однако там Джакомо заболел. Врачи не могли определить странную болезнь (лишь в 1879 году она получила название «гонорея»). Всё же ему прописали шесть недель строгого поста и холодные ртутные примочки. Казанова выздоровел, хотя и во время лечения не смог отказаться от общества хорошеньких женщин. Он даже гордился первой из его «профессиональных травм» (к концу жизни же их наберется 11 разновидностей).
Из Венеции Казанова бежал в Калабрию, на юг Италии. На радостях он отправился в бордель, где и заработал вторую болезнь и проиграл компании подвыпивших монахов все деньги. Провинция не пришлась Казанове по вкусу, и он отправляется в Рим. Колизей показался ему мрачными развалинами, зато лабиринты древней виллы Альдобрандини и сады виллы Боргезе, что на берегу Тибра, были для него настоящим раем. Что неудивительно, ведь там постоянно прогуливались молоденькие девушки! Это ли не мечта!
Казанове было 25 лет, когда он впервые посетил Париж. Джакомо поселился в Отель де Бургонь, знаменитый тем, что там жил Мольер. Постепенно он начал зарабатывать «поставщиком» красоток богатым гражданам. Любовь для него уже не просто жизненная потребность, но и профессия. Он обольщал понравившихся ему девиц (более всего по душе ему были молоденькие худые брюнетки), обучал их любовной науке, светскому обхождению, а потом с большой выгодой для себя уступал другим - финансистам, вельможам и даже самому королю.
Вскоре Казанова, обвинённый в очередных грехах, бежал в Австрию. Эта страна Казанову ужаснула, поскольку по сравнению с добродушным папой Римским и весёлым французским двором императрица Мария-Тереза выглядела настоящей злобной инквизиторшой. Казанова поначалу вел себя скромно и заслужил расположение Марии-Терезы и короля Франца-Стефана. Но скоро он не удержался и совратил тринадцатилетнюю девушку, за что и получил приказ немедленно и навсегда покинуть Австрию.
На рассвете 25 июля 1755 года инквизиция обвинила Казанову в вере в Сатану, так как он ел мясо в пост. Казанову заключили в тюрьму Пьомби (I Piombi) на 5 лет. Острог представлял собой маленькие комнатки под крышей Дворца Дожей. А крыша этого дворца была покрыта свинцовыми плитами.
Побег из заточения стал неотступной мечтой Казановы. Через год и три месяца он бежал из тюрьмы, что всегда считалось невозможным. Совершил он побег, проделав дырку в потолке и выбравшись на крышу. Бегство Казановы из Пьомби наделало много шума в Европе и принесло известность авантюристу. Так в 31 год Джакомо Казанова снова стал свободным человеком, но уже с репутацией политического эмигранта.
В Париже у него было два дома: роскошные апартаменты на улице Монторгейль и особнячок «Пти Полонь» (Маленькая Польша). Он возвышался на небольшом холме, рядом с королевским парком для охоты. Казанова разбогател и стал настоящим прожигателем жизни. Доходило и до открытых столкновений с представителями правосудия.
Спустя некоторое время Казанова был арестован на улице Сен-Дени в собственной коляске. Полицейские доставили его в тюрьму Фор-Левек и держали там два дня, пока герцог Эльбеф (один из любовников Казановы) не заплатил залог. Казанова вышел на свободу и уехал в Голландию, а затем перебрался в Швейцарию.
15 декабря 1764 года на шестерке лошадей в пятнадцатиградусный мороз Казанова въехал в Санкт-Петербург. Здесь его интересовало все: фабрики, церкви, памятники, музеи, библиотеки. Он посетил Царское Село, Петергоф и Кронштадт. В Летнем саду Джакомо разговаривал с Екатериной II.
Через год Джакомо возвратился в Германию. За 39 лет в донжуанский список Казановы вошли 122 женщины. Он спал с аристократками, с проститутками, с монахинями, с девушками и, может быть, даже со своей дочерью. Есть версия, что в Дрездене Казанова встретил свою дочь Софи, которая была замужем и хотела иметь детей, но ее муж оказался бесплодным. Казанова всегда был рад угодить хорошенькой женщине, тем более собственной дочери. Софи забеременела, а счастливый отец уехал в Испанию. С 1775 по 1783 год Казанова был осведомителем инквизиции, доносил о чтении запрещенных книг, о вольных нравах, спектаклях и т п. Он даже имел псевдоним - Антонио Пратолини.
Шли годы, а в жизни Казановы постоянными оставались только скитания. Он бродяжничал по Австрии, Голландии, Франции. Когда о нем узнал молодой и очень богатый граф Вальдштайн, Казанова бедствовал в Теплице (город в современной Чехии). Граф предоставил Джакомо пост библиотекаря в своем богемском замке Дукс (Духов). Там Джакомо уже занимался не любовными покорениями (из-за импотенции и подагры), а тем, что писал мемуары. В мемуарах «История моей жизни» (написаны в 1791-1798, а опубликованы в 1822-1828) описал свои многочисленные любовные и авантюрные приключения. Мемуары Казановы получили с этого времени всемирную известность и были вскоре переведены на многие европейские языки. Его книгой восхищались Стендаль, Мюссе, Делакруа, Ахматова, Блок, Цветаева.
Казанова умер 4 июня 1798 года. Похоронен он на кладбище в Дуксе, но точного нахождения его могилы, не знает никто.
