«Я не знал о том, что родился ребенок. Мать Вадима - благороднейшая женщина - ничего от меня не требовала, ни на чем не настаивала, даже ничего не говорила. Сейчас Вадиму уже сорок с лишним лет, а мы только недавно начали общаться...»
Собственное просторное жилье у меня появилось очень поздно - и исключительно благодаря Оле (жена Гафта - Ольга Остроумова. - Прим.
ред.). Без нее я не решился бы на такую авантюру, как кредит. Ремонтом и дизайном занималась Оля. Помню, когда я вошел туда - в первую в своей жизни квартиру, - сказал: «Это дом-музей Гафта?» Я все никак не мог поверить: слишком привык, что у меня в лучшем случае - комната.
Я вырос в коммуналке в доме на улице Матросская Тишина. Напротив нашей пятиэтажки была психиатрическая больница, справа - знаменитая тюрьма, слева - рынок, еще левее - студенческое общежитие МГУ, окна которого выходили на пустырь, где мы часто играли в футбол. А в общежитии жила одна прелестная курносая девушка Дина Василенок. Я был в нее влюблен, но она об этом ничего не знала. Сейчас Дина доктор физико-математических наук. Так вот, при том, что вообще-то я играл в футбол не самым лучшим образом, стоило Дине появиться в окне, я весь преображался и бил по мячу с такой силой, что трещали доски в заборе.
Даже начинал кричать на своих товарищей, чего обычно не смел: «Мне пасуй!» При ней я становился смельчаком - кажется, у меня даже фигура менялась. Но когда Дина исчезала, я сразу же становился прежним - робким и неуклюжим. Через какое-то время Дина снова выглядывала в окно, и я снова забивал голы. Кстати, до сих пор имеет значение, кто на меня смотрит. Не дай бог подумать, что ты должен всем нравиться.
- Вы ведь не потомственный актер?
Наша семья совершенно не театральная. Папа работал прокурором. А у мамы вообще не было никакого образования. Но она знала столько, что могла поддержать разговор на самые разные темы. Любила театр, много читала.
Мои родители - оба с Украины. Мама из многодетной семьи - 13 детей. Дед был ломовым извозчиком. Когда мы приезжали к нему, дед встречал нас на лошади, запряженной в телегу с соломой, и вез домой. Я просил, чтобы меня отнесли в хлев к корове с теленком, дед поднимал меня повыше, я гладил теленка, чтобы он лизнул мне руку. В очередной раз мы должны были ехать к деду на Украину 21 июня 1941 года. Чтобы достать билеты на поезд (а с ними было трудно), наша домработница Галя, чудесная девушка, простояла всю ночь на вокзале, а потом купила с рук - как выяснилось, ей подсунули фальшивку. Взрослые говорили, что Галю обманула какая-то «аферистка» - я впервые тогда услышал это слово. Нам удалось взять новые билеты - на 22-е число. Но утром по радио выступил Молотов: началась война. Конечно, мы остались в Москве. Тот поезд, которым мы должны были отправиться 21-го, возможно, попал под бомбежку.
Отец сразу же ушел на фронт добровольцем. Но мне почему-то не запомнился этот момент. Зато я отчетливо помню проводы в армию моего двоюродного брата Исая, которому тогда исполнилось 19 лет, - он тоже записался добровольцем. Брат был в зеленой гимнастерке и галифе, я обнял его, едва доставая лицом до ремня, уткнулся лбом в пряжку и впервые в жизни заплакал так, что не мог сдержать свой рев. Мне было шесть лет. Я ужасно стеснялся своих слез, поэтому долго-долго так стоял, не отрывая лица от живота Исая. Хотя чего мне было реветь? Я думал, что война пройдет здесь, у меня под окном, за забором, с одной стороны - наши, с другой - немцы, и я увижу, как наши станут побеждать. У нас самые сильные пограничники - Цюрупа и его собаки. Но все, как известно, получилось совсем не так.
Помню запах сырой известки и журчание воды в трубах - это жуткое ощущение бомбоубежища. И вой воздушной тревоги, который нельзя ни с чем сравнить. Помню, мама ночью меня сонного несла завернутого в одеяло на руках по лестнице с четвертого этажа в бомбоубежище - мне хочется спать, и я трясусь то ли от холода, то ли от страха. Иногда приходили письма с фронта от отца: он писал, что пришлет мне немецкий фонарик, в котором можно включать то красный, то зеленый свет. И действительно передал мне с кем-то этот фонарик и свои майорские погоны, чтобы я на них посмотрел. Я гордился, какой у меня папа, и мысленно прибавлял ему звезды. В конце 44-го года раненого отца привезли в Москву, и мы с мамой приходили к нему в госпиталь. Он был весь забинтованный, лица вообще не видно. Около кровати на тумбочке, на белой салфетке стояли тарелки с едой и стакан с абрикосовым компотом.
Выпил этот компот я, и казалось, что нет никакой войны, что это не госпиталь и отец не ранен. Но, придя домой, увидел в газетах снимки с боев и тыкал ножиком в тех, кто ранил моего отца. Помню неповторимый голос Левитана по радио. Война кончилась. Я играл в «расшибалку», но внутри испытывал счастье - мы победили. Мама ходила на Белорусский вокзал в надежде встретить своих братьев, но все, кроме одного, погибли. Никого не встретила.
Ну а потом была жизнь после войны. Я стал подростком. Помню вечера во дворе, за полночь. Мама кричала: «Валя, иди домой, уже поздно!» Но я стоял и слушал блатные песни, щемящие душу. Я восхищался, какие ребята в нашем дворе были свободные. И потом, уже будучи артистом, я говорил себе: вот они артисты, а не я!
Я хотел быть сильным и храбрым. Юрку Крюкова, который жил на первом этаже, я все время вызывал «стыкаться». Но ходил к нему слушать пластинки. Его мама купила патефон, а сама была похожа на певицу. Я помню этот красный патефончик, пластинки пахли подсолнечным маслом. Юркиным соседом был парень по кличке Киса. Он сидел несколько лет в тюрьме за хулиганство, но очень обаятельный, в татуировках и с юмором. Помню, как весь двор увлекался шахматами - наш Ботвинник был чемпионом мира. На кухне Юрка и Киса научили меня играть в шахматы. Но своеобразно: неправильно показали, как ходят фигуры. Суть игры я уловил: нужно объявить мат королю. Первые партии я сыграл в психиатрической больнице, которая, как я уже говорил, находилась напротив нашего дома. Там рядом был так называемый Английский сад, где росли немыслимо высокие деревья - видимо, когда-то давно их посадили как-то по-английски.
На кронах этих деревьев обитали тысячи ворон, которые галдели, каркали, и все столы и лавочки под деревьями были белые-белые, словно в снегу. По саду гуляли выздоравливающие психи в серых халатах и стоптанных тапочках, молодые и старички, ходили медленно, некоторых поддерживали родственники. Я сел с досточкой, и, конечно, желающих сыграть в шахматы оказалось много. Ко мне подсел один выздоравливающий, и я неправильными ходами в течение полутора минут поставил ему мат. Слышу, Киса с Юркой за спиной говорят: «Грандиозно! Гениально!» Приглашаю: «Следующий». И снова раз-раз - и мат! Вот уж и сумасшедшие стали говорить, что я гений. И только примерно одиннадцатый псих нерешительно проговорил: «Простите, но, по-моему, раньше так в шахматы не играли». Я еще подумал: «Ну, этого рановато выпустили в сад гулять».
Но когда я понял, что меня разыграли (помню, Киса захлебывался от смеха, сверкая своими золотыми фиксами), закрыл для себя тему шахмат навсегда. Никогда больше не садился! Я много чему не научился, о чем теперь жалею. К примеру, на пианино играть. Как-то увидел инструмент дома у одного приятеля и стал просить маму: «Купи пианино, я хочу стать музыкантом». Она бы и рада, но денег не было. Потом случилось так, что отец хорошо заработал. И мы пошли в магазин, где продавались немецкие трофеи. Там пианино стояли тесными рядами и чуть ли не одно на другом - с открытыми крышками, черно-белыми клавишами, они выглядели, как хищные рыбы - акулы или киты. И тут выяснилось, что мама хочет пианино непременно с подсвечниками. Мы пересмотрели все варианты, но нужного не оказалось.
Так и ушли ни с чем. И я не стал пианистом.
- Зато вы поступили в театральный институт...
Я с детства любил ходить в кино, в кинотеатр «Орион» на Преображенской площади. У меня были любимые артисты: Дружников, Тарасова, Массальский, Грибов, Ливанов - все, кто играл в картине «Без вины виноватые», которую я смотрел раз десять. Потом случилось так, что я познакомился с некоторыми из них. А Павла Массальского изображал в капустнике, и говорят, что был похож. Еще я сдавал книги букинистам: Достоевского, Тургенева - это читала мама. И когда в магазине спрашивали фамилию, я не говорил: Гафт, я говорил: Массальский, иногда - Ливанов, и несколько раз - Дружников.
Нахватав в старших классах двоек, я решил, что буду артистом. Мне казалось, нет ничего проще, ничего не надо знать и делать, только выйти на сцену и сказать: «Кушать подано». Стал играть в школьной самодеятельности: мне доставались только женские роли, потому что кто-то же должен был их играть, а школа мужская. Роль невесты в чеховском «Предложении» считаю своим лучшим достижением!
Помню, как в парке «Сокольники», уже пройдя первый тур в Школу-студию МХАТ, глазам своим не поверил: я увидел Сергея Дмитриевича Столярова из картины «Цирк». Это он там в белом свитере, шагая вместе с Орловой, пел великую песню Дунаевского «Широка страна моя родная». А здесь передо мной стоял грустный, печальный и усталый человек в черном костюме, с изумительно красивым лицом. Я подошел и объяснил ему, что поступаю во МХАТ, у меня басня не получается.
После большой паузы он спросил: «Кто набирает курс?» - «Топорков». Опять пауза. Я было пристроился к пеньку, чтобы читать басню. А Сергей Дмитриевич мне, обычному пацану из 10-го «Б» 378-й школы, говорит: «Зачем же здесь? Приходите ко мне домой». Даже не знаю, что это на него нашло. Так я попал к нему домой, мы с ним разбирали каждое слово в басне «Любопытный». Сергей Дмитриевич очень мне помог, я считаю его своим первым учителем, низкий ему поклон. А подбадривали меня во время поступления Игорь Кваша и Миша Козаков, которые уже являлись студентами и были такие уверенные в себе, даже несколько наглые. Чем-то, видимо, я им приглянулся. И когда я увидел свою фамилию в списках поступивших, от волнения убежал, и бежал без остановки две станции метро. Дома я с гордостью объявил, что меня приняли.
Но, кажется, родители были вообще не в курсе, куда я поступаю. Мама почему-то решила, что меня приняли в кружок геофизики при заводе. И на вопросы знакомых: «Где Валя?» - первое время отвечала: «В кружке». - «А что там делают?» - «Хлопают в ладоши».
Помню, как на втором курсе Школы-студии МХАТ я попал на съемки картины «Убийство на улице Данте» к Михаилу Ромму и не мог связать двух слов, увидев Плятта и Штрауха. Я буквально застыл. Второй режиссер Столбов сказал: «Как мы ошиблись в этом парне!» И все остановилось в это мгновение. Казалось, что все замерло. Когда я переступал порог киностудии, я не мог оправиться от этого ощущения 20 лет. После окончания Школы-студии я недолго прослужил в Театре имени Моссовета, потом меня выгнали. К тому моменту я успел познакомиться с великим Эрастом Гариным.
Эраст Павлович как раз ставил «Тень» в Театре сатиры и сказал мне: «Молодой человек, у нас артист запил, не сыграете ли вы роль ученого?» Он пригласил меня репетировать к себе домой. Представляете, сначала Столяров, а потом Гарин! С ними и постоять-то рядом - это с ума сойти! Помню, мы шли к нему в кабинет через множество комнат. И в одной из них стояла кровать с сеткой, в которой под простынкой лежал… труп. Причем уже высохший. Безжизненная рука свисала с кровати, личико - кожа да кости. Мне показалось, что это ребенок. Эраст Павлович, не обращая внимания, провел меня в свой кабинет и заговорил о Мейерхольде. Но мне ничего в голову не шло, все хотелось ему сказать: «У вас же человек умер!» Гарин напрасно провозился со мной, увидел, что я ничего не понимаю, и пошел меня проводить. Опять мимо трупика.
Я мучительно думал: «Господи, кто бы ему сказал...» Сам я так и не решился. И хорошо, потому что это была жена Гарина - Хеся Локшина, его помощница и непревзойденный мастер дубляжа. Она просто спала. А выглядела так всегда - это было для нее нормально.
Ну а из моего дебюта в Театре сатиры ничего толкового не вышло. На премьере я перепутал партнерш, стал разговаривать с Аросевой, а нужно было с Зелинской. Ольга Александровна прошептала: «Идиот, она стоит сзади!» Я повернулся, задел декорацию, которая чуть не упала в оркестр. А в зале сидели мои мама с папой и моя будущая жена, красавица Алена Изоргина! Конечно, после этого меня в «Сатире» не оставили. Правда, через 10 лет я все-таки поступил в этот театр и играл графа Альмавиву в «Женитьбе Фигаро». Это был второй спектакль, который видела моя мама.
Потом мы с ней шли домой, она долго молчала. Я не выдержал: «Ну как?» Мама сказала: «Валя, ну какой же ты худой!» На этом ее посещения моих спектаклей закончились. Даже когда я перешел в «Современник» и маму приглашала лично Галя Волчек, мама отвечала ей: «Я его и дома вижу».
- Вы упомянули красавицу Алену - вашу первую жену. Вы ведь прожили с ней не очень долго, как и со второй женой...
Моя первая супруга Алена - замечательная. Я ее любил и, пользуясь словами Жени Евтушенко, никогда не разлюблял. Люди, когда видели ее на улице, замирали, столбенели от ее красоты. Она работала манекенщицей в Доме моделей на Кузнецком Мосту. А у советских манекенщиц была возможность выезжать за границу.
Пока мы были вместе, Алена успела побывать и в Америке, и во Франции, и в Италии - объездила почти весь мир и каждый раз возвращалась еще более красивой. Когда мы с Аленой поженились, переехали к ней. И единственную комнату, где жила еще теща, интеллигентнейшая женщина, досками разделили на три части. Это был низкий первый этаж, и каждые пять минут мимо окон, почти касаясь стекол, проезжал троллейбус. Я любил Алену, а она любила животных. Я тоже их люблю, но не до такой степени. Она каждый день приносила домой или котенка, который писал на батарею, или безногих голубей, которые летали у нас над головой, - пахло в доме невозможно. Пес, подобранный Аленой, сидел вместе с нами за столом и пил кофе. Тараканы и клопы так вписывались в общую картину, что их жалко было давить. Я ходил весь в шерсти и перьях.
Но Алена была прекрасна! При этом я был слишком молод, чтобы совсем не увлекаться другими женщинами. И в конце концов Алена тоже встретила другого человека и полюбила его. Это был киновед Даль Орлов. Мне один артист рассказывал, что у них в доме до сих пор просят не произносить мою фамилию. При этом Даль называет меня «серым артистом» - мол, он о таких не пишет. Ну пусть так. Главное - Алена обрела свое семейное счастье. Отношений мы с ней не поддерживаем. Зачем?
- Со второй женой вам, наверное, не так просто было разорвать, ведь она родила вам дочь...
Интересно, что до меня за Инной Елисеевой ухлестывал Эдвард Радзинский. И когда, не зная этого, я спросил Эдика о ней, он сказал: «Инна прекра-а-а-сная!» Перехвалил. Видимо, старался поскорее от нее отделаться.
Характер у Инны - тяжелый случай, но она была яркой, недурна собой. Эффектно водила машину. «Жигули», на которых она за мной приезжала в театр, мне в то время казались самолетом. Там еще была дача, и я представлял, как поставлю столик на чердаке и сяду что-нибудь сочинять. Думал: «Надо же, какая богатая баба, вот поживу-то хорошо!» Но я был наказан за такой подход. Хорошо пожить не удалось. Тесть, лауреат Сталинской премии, меня сразу не принял. Хотя теще я нравился - она видела что-то в театре, только не поняла: я на сцене был или не я? Дома-то я выглядел совсем по-другому. Как-то за обедом я спросил: «Можно мне еще цыпленочка?» А мне говорят: «Когда будете зарабатывать, тогда и получите цыпленка». И я ушел из этого дома навсегда. Почему-то пишут, что Инна была балериной - нет, она вообще нигде не работала.
Балериной была наша дочь Оля. О дочери скажу немного, это для меня больная тема. Ведь в том, что с ней случилось, много моей вины и моих грехов. Хотя мы с ней не жили вместе, но я должен был это предвидеть и предчувствовать. Она хотела стать драматической актрисой, я с ней занимался, и Оля (Остроумова. - Прим. ред.) тоже. Если бы дочь взяли в театральный - ничего бы этого не случилось. Курс набирал Женя Лазарев. Он сказал мне: «Знаешь, не очень... Но если ты хочешь - я ее возьму». - «Не надо. Если «не очень» - зачем же тогда калечить судьбу?» - ответил я... А ведь она так хотела! Кроме того, у дочери случилась неудачная любовь. Я не могу сейчас говорить о ее маме ни плохо, ни хорошо, потому что Инна умерла через несколько месяцев после гибели дочери, но она Олю буквально затравила. Кончилось все тем, что Оля ушла из жизни.
Я посвятил дочери стихотворение:
Ах, если бы она была жива,
Я все бы отдал за нее, все бросил,
Слова, слова, слова, слова...
Мы все их после смерти произносим.
И пишутся в раскаянье стихи,
Но в глубине души навечно будут с нами
Грехи, грехи, грехи, грехи, грехи...
Которые не искупить словами.
Что тут можно сказать? Оправдания нет, вину мою исправить нельзя...
- В своем интервью Ольга Левитина - дочь вашей жены - рассказывала, что у вас еще есть сын, который живет в Бразилии, и вы ему помогаете...
Когда-то давно у меня был короткий роман - всего несколько встреч.
Я ничего не знал о том, что родился ребенок. Мать Вадима - благороднейшая женщина - ничего от меня не требовала, ни на чем не настаивала, даже ничего не говорила. Когда Вадиму исполнилось три годика, они уехали в Бразилию. Тогда же мне сказали, что у меня есть сын. Сейчас ему уже сорок с лишним лет. Только недавно его мать мне позвонила и сказала, что с ним произошла беда. Вадима сильно побил таксист, изуродовал его. Она опять ничего не просила - никаких авантюр с ее стороны, все очень чисто. Но я сам стал помогать, как мог, высылал деньги на лечение. И Вадим выздоровел. Он далеко, я никогда его не видел, совсем не знаю, но интерес к нему есть.
Судя по фотографиям, он похож на меня. Красивый парень.
- После Инны вы ведь долго не женились...
Виолончелистка Алла не была моей официальной супругой. Она играла в Госоркестре под управлением Евгения Светланова. По-моему, там во всем Госоркестре выделялись только два человека - она и дирижер. Потрясающе играла на виолончели, потрясающе готовила... Хорошая женщина, но странная: почему-то она думала, что я ей изменяю. Ей говорили, что у меня роман с Лией Ахеджаковой, что меня видели ночью у Лии в гостях и как я в палатке у ее дома водку покупал. И Алла верила, хотя это неправда. Ну не было у меня при ней никаких измен и загулов! И мне надоело ее в этом убеждать.
Однажды она устроила скандал прилюдно. Мы были в Доме кино на премьере картины «Ночные забавы», где я играл любовника героини Ирины Алферовой. В начале фильма есть сцена, в которой мы с Ириной лежим в постели. Алла дальше даже смотреть не стала - развернулась и как дала мне по морде! Тут уж я ушел. Больше мы с ней не встречались.
- И вот вы, наконец, встретили Ольгу Остроумову...
Знаете, я благодарен всем женщинам, которые у меня были, - они многое для меня сделали, многому научили. Но особенно, конечно, Оле. Она вообще меня переродила, с ней я стал совсем другим человеком. Мы вместе снимались в «Гараже» у Эльдара Рязанова, по сюжету я говорю ей всего одну реплику: «Рациональная вы моя», но за кадром мы друг другу даже «здрасте» не сказали.
Хотя Оля мне очень нравилась. Но я знал, что она замужем, что любит мужа и, судя по всему, человек очень верный и серьезный, далекий от интрижек и фривольностей. Поэтому я даже попытки тогда не сделал к ней подойти. А чтобы о ней не думать, попытался найти в ней несуществующие недостатки - что-то даже сумел насочинять. Прошло много лет. Я к тому времени жил один. И случайно увидел Олю по телевизору в какой-то передаче о женском счастье и несчастье. И понял, что она одинока. Стал искать с ней встречи. Это заняло буквально пару дней: меня пригласили выступить на одной частной вечеринке в кафе в Сокольниках, а я попросил, чтобы пригласили и Олю. Она согласилась, и мы встретились. Помню, чтобы ее заинтересовать, я не нашел ничего умнее, чем сказать: «Посмотрите, какие у меня мускулы!» Наверное, она подумала: «Идиот!»
Потом я предложил ее проводить: мы шли долго, пешочком, было прохладно, я снял пиджак и накинул ей на плечи. Мы не торопили события. Я ухаживал за Ольгой довольно долго. А расписались мы вообще через несколько лет. Это произошло, когда я лежал в больнице после очень серьезной операции - она же меня туда и отвезла, когда я плохо себя почувствовал. И вот мы пригласили в больницу женщину из загса. Туда же пришли свидетели, принесли букетик цветов. Конечно, необычная получилась свадьба, но у нас все необычно. И это было гораздо интереснее, чем в загсе, сколько можно - третий раз уже! И к тому же способствовало моему восстановлению: я ожил, началось выздоровление. В Ольге есть та простота, которая называется божественной чистотой. Она актриса! Любимая актриса. Недавно в Петербурге был концерт благотворительного фонда «Артист», читали «Евгения Онегина»: Женя Миронов, Маша Миронова, Лиза Боярская, Максим Матвеев, Игорь Верник, я и моя Оля.
Вы бы послушали, как она читала! Какое тонкое понимание, какое овладение текстом Пушкина, его мелодикой, его смыслом. Совершенно не напрягая голоса, она разговаривала с залом стихами Пушкина. Великая актриса, она потрясла зрителей и, единственная, была награждена аплодисментами, прервавшими ход чтения. Вот это моя Оля, которую нельзя не любить.
При этом и все хозяйственные заботы она взяла на себя, полностью отгородила меня от быта, дала возможность заниматься только творчеством, за что я ей очень благодарен. Кроме того, благодаря Оле у меня появилась большая семья - ее дети Оля и Миша. Я их люблю как своих, а внуков - обожаю.
Это мое счастье, особенно Захарчик, сын Оли, - ой, какой мальчик! А у Мишки две девочки - одной шесть лет, другой скоро исполнится два годика. Тоже мои любимицы.
- Выходит, с женщинами у вас получилось так же, как и с театром. Вы долго искали то, что подходит именно вам, и в конце концов нашли, хоть на это и ушли десятилетия...
Действительно, до «Современника» я сменил несколько театров. Театр на Малой Бронной, к примеру. Там царила Ольга Яковлева - артистка замечательная, но она занимала слишком много места, не оставляя его другим. Из-за нее ушли Даль, Ширвиндт, Петренко, Державин. Я пытался поговорить с Эфросом: «Анатолий Васильевич, эта женщина погубит и вас, и театр. Я только что готов был убить ее на сцене - только ради вас не тронул».
- «Валечка, - ответил Эфрос, - ну что вы, она вас всех так любит». Но на следующий день он уже старательно избегал смотреть в мою сторону. А ведь когда-то, когда Эфроса изгоняли из «Ленкома», мы с Ширвиндтом, Державиным и другими артистами ходили защищать его к Фурцевой. Она при нас куда-то звонила, изображала, что хочет помочь, но видно было, что все это вранье: «Ах, если бы раньше, ох, уже ничего нельзя сделать». И мы решили добиваться встречи с Демичевым - главным человеком по культуре в Политбюро. Ответственным за встречу был я. В день, когда мы собрались прорываться к Демичеву, мне неожиданно очень рано позвонили из его приемной: «Петр Нилович хочет сам с вами поговорить». Сам, представляете? Слышу в трубку, как одна секретарша переключает звонок на другую. Наконец, его голос: «Валентин Иосифович?
Это Петр Нилович!» - «Петр Нилович, это такое счастье, что вы мне позвонили! Нам необходимо встретиться! Когда к вам можно прийти?» - «Я сам приеду к вам в театр. Там помойка есть у входа - вот у помоечки давайте и встретимся». - «У помойки?» - «Да, там самое место!» Оказалось, это Ширвиндт с Державиным меня разыгрывают. Это было ловко сделано чисто по звуку: пока «Демичев» не заговорил, трижды менялись телефонистки, переключавшие друг друга. Ну а из нашей затеи пробиться к настоящему Демичеву ничего не вышло: он нас не принял. Но мы же, во всяком случае, попытались заступиться за Эфроса!
И вот, когда я ушел из театра на Малой Бронной, я уехал в Ялту. На пляже встретил Андрея Миронова. Лежим с ним, загораем. С закрытыми глазами, не глядя в мою сторону, Андрюша говорит: «Хочешь графа в «Фигаро» сыграть?»
Я точно так же, не напрягаясь, отвечаю: «Хочу». Так, благодаря Андрюше, я снова попал в «Сатиру». Однажды после спектакля за кулисы пришел Ефремов и пригласил меня в «Современник». Он давно мне предлагал перейти, но я не нравился Галюне Волчек. Впрочем, после того как в спектакле «Валентин и Валентина» я сыграл небольшой эпизод, Галя переменила отношение ко мне. Билеты в «Современник» было не достать. Помню, я звонил Кваше: «Игорь, вы не можете сделать два места - мне и моей жене? Или хотя бы одно место...» Я сам мог и на ступеньках лестницы посидеть - лишь бы увидеть, как мой однокурсник Олег Табаков гениально играет Адуева в «Обыкновенной истории». Я тоже потом играл в этом спектакле - Адуева-старшего, вместо Мишки Козакова. Помню, я впервые в этой роли вышел на сцену - и слышу из зала разочарованное: «Ой, не Козаков...»
Первые мои гастроли с «Современником» были в Алма-Ату и Ташкент. Почти все поехали на экскурсию в Бухару, а я остался в гостинице, мне было интересно в Ташкенте, особенно на рынке. Вышел на улицу - стоит Евстигнеев. Женя тоже не поехал, и я обрадовался, когда он предложил пообедать вместе. «Жалко, Жень, что мы не поехали в Бухару, да? Скажут, что мы ничем не интересуемся, да?» - «Чего «да»? Вон киосочек стоит, видишь? Сейчас пойдем купим открыточки. И будем знать больше их». Мы заказали коньячку, и нам его принесли в чайнике - в стране была объявлена борьба с пьянством, вырубали виноградники. Ужас! Мы выпили по рюмашке. Я сказал: «Женя, у меня не получается Адуев. Как играть?» - «Репризно», - сказал Женя своим неповторимым голосом. И я услышал звук, которым надо играть Адуева.
Репризно - это значит крупно и просто.
А каким пронзительным был Игорь Кваша! Много лет наши грим-уборные располагались рядом. Он там за стенкой, я - здесь. А стенка - общая. Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что за стенкой Игоря уже нет. Иногда кажется, что он стоит за моей спиной. Я даже слышу его голос: «Чего-то плохо себя чувствую». Оборачиваюсь - никого нет.
- А бывало, что кто-то из друзей по театру обижался на вас за ваши колкие эпиграммы?
Иногда мне говорят: «Какой ты злой». Но эпиграммы и должны быть острыми, колкими. Не потому, что я лучше, а они - хуже, упаси боже так думать! При том, что действительно злые эпиграммы, которые мне приписывают, на самом деле не мои.
Про Безрукова я не писал, хотя мне уже надоело всех разубеждать. И про трех Михалковых - тоже не мое. Эта эпиграмма сочинена другим автором в начале XVIII века, только там фамилии другие. Я просто не мог такое написать - ведь Никиту Михалкова я очень люблю. А отца его высоко ценю и уважаю.
- А сейчас вы пишете эпиграммы?
Сейчас в основном - стихи. Совсем скоро выходит моя новая книга - ее оформляет гениальный Михаил Шемякин. Так что дел у меня хватает. Сейчас в театре, правда, уже не так много ролей, как раньше. Но вот спектакль «Игра в джин», где моя партнерша - Лия Ахеджакова, требует колоссальной энергии. И зал всегда полон, лица прелестные, люди ходят, несмотря на то что билеты дорогие.
По мне, так слишком, пожалуй, дорогие - мне даже неловко играть за такую цену.
- Но вы же - звезда...
Ну что такое звезда... Вот некоторое время назад мы с театром ездили в Баден-Баден на гастроли. Однажды иду я там по улице - навстречу интеллигентный человек в очках. Обращается ко мне: «Я вас узнал. И, вы знаете, я тоже из себя кое-что представляю. Послушайте мои стихи». Думаю: ну, какой-то ненормальный. Говорю: «Простите, не надо. Я сам из себя ничего не представляю» - и хочу идти дальше. Но он все-таки начинает читать, и я понимаю, что стихи - хорошие. Потом он говорит: «А ведь я певец, знаменитый баритон, потом стал тенором. Моя фамилия Моисеенко. Я пел в Италии, в Англии, во Франции». Я говорю: «Ну перестаньте».
И тогда он на всю улицу как грянет! Немцы, конечно, сразу оглядываться начали - ну не принято у них. А Моисеенко действительно оказался оперным певцом, в прошлом очень известным. Голос - невероятной силы и красоты. При том, что ему уже 66 лет и он давно не выходит на сцену. Живет в Сыктывкаре. Теперь мы с ним перезваниваемся, и он мне по телефону поет. И у меня сейчас задача сделать о нем передачу. Пусть люди услышат этот голос. А сколько таких? Так что кто звезда, а кто нет - это все очень относительно, поверьте.
Этот актёр отличается яркостью и неординарностью своего таланта. Прежде чем взойти на кинематографический Олимп, Валентин Гафт сделал блестящую театральную карьеру. Но его биография складывалась далеко не так гладко, как хотелось бы, она состояла из борьбы, стремительных взлетов и болезненных падений. Если бы кто-то взялся описать его судьбу, получилось бы достойное драматическое произведение.
Настоящая слава и всесоюзная любовь пришли к актеру Валентину Гафту после выхода картины «Гараж».
Детство и юность
Родился Валентин Гафт 2 сентября 1935 года в Москве. У него была еврейская обеспеченная семья, которая раньше проживала в украинском городе Прилуки под Полтавой. Отец Иосиф Гафт, в звании военного юриста III ранга Западного фронта прошел всю войну, имел ранения и медаль «За боевые заслуги». В мирное время оказывал адвокатские услуги в юридической консультации, что работала на Ленинградском шоссе. Мама Гита Гафт не работала никогда, на ее попечении был муж и сын. За домашним хозяйством следила наемная домработница. Гита была из многодетной деревенской семьи, и часто возила маленького Валю на свою родину. Он любил там бывать, это было настоящим развлечением, первыми уроками общения с природой и животными.
На фото Валентин Гафт в детстве
Но эта сказка закончилась в 1941-м. Отца и двоюродного брата призвали в армию. Валентин с мамой остались дома, в Москве. В память мальчика навсегда врезались сырость бомбоубежищ и чувство страха перед ночными бомбежками.
Отец вернулся с войны в 44-м, с многочисленными ранениями, которые он еще долго залечивал по госпиталям. Но главное, что он был жив. Война уходила все дальше от их дома, и совсем скоро, с голосом Левитана, в их жизнь пришел мир.
Постепенно все стало налаживаться. Мальчик бегал в кинотеатр с друзьями, заслушивался пластинками, любил гонять в футбол. У Вали оказалась очень увлекающаяся натура.
В одно время он решил, что хочет быть пианистом. Родители никогда не отказывали сыну, и в этот раз бросились подбирать инструмент. Но пока они его выбрали, парень уже передумал.
В общем детство у Гафта было безоблачным. Родители особо не гоняли его за учебу, а он рвения к ней не проявлял. Мама мальчика была большой поклонницей театра, и эту любовь старалась развить у сына. Первый раз Валентин оказался в театре в возрасте 10 лет, и увиденное потрясло мальчугана до глубины души. Ему казалось, что на сцене происходит настоящая жизнь, а не игра. Он стал посещать школьную самодеятельность, и только там понял, как тяжело изображать на сцене реальность. Гафт всерьез увлекся театром, и к моменту окончания школы уже твердо знал, что будет поступать в театральный вуз.
Валентин приступил к подготовке к экзаменам. У него было большое желание поступить, но еще больше его мучили сомнения по поводу собственного таланта – парень был неуверен, что он у него есть. Часто в судьбу знаменитых людей вмешивается случай, который в корне меняет все вокруг. Именно благодаря такому случаю произошла встреча Гафта и знаменитого артиста . Валентин был очень нерешительным, но тут набрался смелости, и попросил актёра его послушать. Маэстро был удивлен просьбе, но согласился.
Благодаря советам Столярова, Гафту удалось с первого раза оказаться в числе студентов Школы-студии МХАТ. До этого он пробовался в «Щуку», но там потерпел поражение – провалил экзамен на втором туре. О своем поступлении Валентин сообщил родителям, когда увидел свою фамилию в списке студентов МХАТа. Ему повезло оказаться на курсе известного педагога Топоркова. Гафт учился вместе с , .
Диплом об окончании вуза Гафт получил в 1957-м.
Театр
С новеньким дипломом начинающий артист отправился в театры на поиски работы. Но поначалу его никуда не брали, и если бы не протеже актёра Дмитрия Журавлева, то неизвестно, насколько времени растянулись бы эти поиски. Гафт попал в труппу театра им.Ленсовета, и служил там всего год. Причина была до банальности проста – молодому артисту практически не давали ролей, и он решил уйти туда, где будет более востребованным, а не ждать, что кто-то когда-то его заметит.
На этот раз помощь Валентину пришла в лице Эраста Гарина, который порекомендовал ему попытать счастья в Театре сатиры. Но и эта сцена не стала для Гафта родной. Спустя некоторое время он все же засветится в этом театре в постановке «Безумный день, или Женитьба Фигаро», а пока артист снова отправился на поиски.
В течении нескольких лет Гафт выходил на подмостки театра на Малой Бронной, затем вошел в труппу театра Гончарова на Спартаковской.
Настоящий творческий подъем артиста начался только в 1964-м, когда его взяли в Ленком. Руководителем театра в то время был Анатолий Эфрос. Именно в этом театра пришло понимание силы искусства и творческое вдохновение. Игру Валентина оценили критики и зрители, его постоянно награждают бурными аплодисментами. В этом театре Гафт служил на протяжении пяти лет.
В 1969-м артист получил приглашение от , и пополнил труппу «Современника». Именно на этой сцене появилось ощущение родного дома, в который вернулся после долгой разлуки. В этом театре Гафт был задействован в многочисленных постановках, которые и сделали его известным и узнаваемым. Режиссер «Современника» — сумела донести талант артиста до зрителя, и их плодотворное сотрудничество длится уже долгие годы. Гафт остался верным этому театру до настоящего времени.
За такую долгую театральную карьеру Валентин Гафт получил множество наград и почетных премий.
Фильмы
Карьера Гафта в кинематографе стремительностью не отличалась. Слава и популярность пришли только спустя годы. Его первые роли были незначительными, эпизодическими. Первый выход на экраны случился в 1956-м, когда Валентин мелькнул в одном из эпизодов ленты «Убийство на улице Данте». Его внешность не ассоциировалась с положительным образом советского человека, наверное поэтому в его раннем творчестве были исключительно негодяи и злодеи.
Валентин Гафт в фильме «Гараж» Перемены начались только с приходом 70-х. В его фильмографии появляются интересные работы, с заметными ролями. В 1974-м он получил роль в ленте «Ночь на 14 апреля», в 1975-м был задействован в телеспектакле «Из записок Лопатина».
Оглушительная слава накрыла артиста буквально после первых картин режиссера . Их сотрудничество началось в 1979-м, и было очень плодотворным. Гафт был любимчиком Рязанова, режиссер звал его практически во все свои проекты. Причем после выхода картин на экраны, успех сопутствовал не только Гафту, но и всем актерам, задействованным в проекте.
1979 год стал звездным часом в карьере Валентина Гафта. Именно в этом году зрители увидели, и оценили картину «Гараж», Эльдара Рязанова. Гафт перевоплотился в Сидоркина – председателя кооператива, его выражения быстро разошлись в народ, и стали крылатыми. В 1980-м зрители увидели еще один фильм с участием Гафта – «О бедном гусаре замолвите слово». Валентин стал полковником Покровским, режиссер картины – Рязанов.
В 1987-м Гафт снялся в образе Одинкова в фильме «Забытая мелодия для флейты». В 90-е годы актёр не остался без работы. В это время ему продолжают поступать предложения, и он снимается в «Небесах обетованных», потом в «Старых клячах».
Валентин Гафт сотрудничал не только с Эльдаром Рязановым. Режиссер Титов пригласил артиста в комедию «Здравствуйте, я ваша тётя!». Потом была картина «Чародеи», где Валентину досталась роль Сатанеева.
В новогоднем фильме под названием «Сирота казанская» Гафт стал одним из так называемых пап девушки Насти, знаменитым фокусником. Режиссером этой ленты был . Затем артист получил приглашение от Петра Тодоровского и снялся в его картине «Анкор, ещё анкор!», в которой примерил на себя роль полковника Виноградова.
В новом веке проектов с участием Валентина Гафта поубавилось. Его приглашают на съемки телефильмов и сериалов. В 2005-м он засветился в картине «Мастер и Маргарита», режиссера Бортко, где стал священником-иудеем Иосифом Каифу. До этого в фильмографии актера уже была работа с таким названием, но тогда Гафту досталась роль Воланда, а режиссером проекта был Юрий Кара.
Затем Валентин Гафт получил роли в фильмах «Утомленные солнцем 2: Предстояние», «Елки 3», «Ленинград».
kinopoisk.ru Позже выяснилось, что Гафт обладает не только актерским талантом, но и отлично владеет эпистолярным жанром. Он стал автором острых сатирических эпиграмм, которые посвящает своим коллегам-артистам.
Первая книга его собственных стихов вышла в конце 80-х, и с тех пор уже опубликовано пять изданий. Последняя его работа называлась «Красные фонари», и вышла в 2008-м.
Личная жизнь
В жизни актёра было три официальных брака. Первый раз он женился на актрисе и манекенщице Алёне Изоргиной. У молодых не было своего жилья, и они ютились в квартире Алёниной матери. Это была тесная комнатушка мрачноватой квартиры на первом этаже. Девушка была большим любителем всего живого, поэтому Гафту приходилось делить пространство с кошками, собаками, голубями, всеми теми, кого супруга притаскивала в дом. Жена часто гастролировала, Гафт пропадал в своем театре, у них случались романы на стороне. Они жили до тех пор, пока Алёна не сказала, что полюбила другого человека. Разошлись супруги мирно, без ссор и выяснений отношений.
Второй раз Валентин женился на балерине Инне Елисеевой. Она была красивой и достаточно обеспеченной, к тому же имела папу – лауреата Сталинской премии. Инна привыкла ни в чем себе не отказывать, папа снабжал любимую дочь деньгами постоянно. У нее был свой автомобиль «Жигули», на котором она каталась по столице. Тесть был категорически настроен против Гафта, и даже когда в 1980-м у них родилась дочь, то это ничего не изменило. Он постоянно терроризировал Валентина, считал его бездарностью и бездельником, который не в состоянии содержать семью. Вскоре Гафт не выдержал, и подал на развод.
Дочку Валентин не бросил, и старался не терять с ней контакта. Но в 2002-м девушка внезапно добровольно ушла из жизни, оставив предсмертную записку, в которой виновницей своего поступка объявила собственную мать.
Перемены в личной жизни артиста начались только после встречи с , которая и стала его третьей супругой. Их первая встреча состоялась еще в 70-е, на съемочной площадке «Гаража», но тогда они оба были не свободны. Спустя много лет Гафт узнал, Что Остроумова сейчас одна, и сделал попытку встретиться с ней. Роман между ними начался сразу, а вот официально мужем и женой они стали в 1996-м.
Общих детей в этом браке нет, у Ольги есть сын Миша от первого брака, которому Гафт заменил родного отца. Именно Ольга настояла на том, чтобы Валентин крестился в православной церкви и принял христианство. Сейчас актёр считает себя по-настоящему счастливым человеком.
Валентин Гафт сейчас
Несмотря на солидный возраст, Гафт продолжает выходить на сцену театра и участвовать в съемках интересных проектов. В 2016-м он засветился во второстепенной роли в картине «Млечный путь».
Затем была работа в короткометражке под названием «Четвёртый», где он сыграл главного героя. В том же 2016-м Гафт был награждён орденом «За заслуги перед Отечеством», который ему вручил президент России Путин.
У Валентина Гафта твердые политические убеждения, он полностью согласен с политикой действующего президента и поддерживает его во всем. В 2015-м вышла эпиграмма, которая критикует власть, и авторство приписали Гафту. Но актер сумел опровергнуть эти слухи, и снова высказаться о полной поддержке властей.
В 2017-м в городе Екатеринбург началась подготовка к творческому вечеру Гафта. Но ее пришлось отменить, потому что актер почувствовал себя плохо, и по состоянию здоровья приехать не смог. Плохое самочувствие могло быть вызвано перенапряжением в театре, потому что в то время шли репетиции постановки «Пока существует пространство», в которой актёру предстояло воплотить на сцене образ центрального персонажа.
В 2016-м состоялось еще одно знаменитое событие – двадцатилетний юбилей бракосочетания с его любимой женой Ольгой.
Валентин Иосифович Гафт – один из старейших российских и советских актеров . Широкому кругу простых зрителей он известен, прежде всего, своими киноролями. Многие фильмы с его участием стали классикой отечественного кино и цитируются наизусть зрителями старшего поколения.
Гафт появился на свет 2-го сентября 1935-го года в московской еврейской семье. Родители будущего актера приехали в столицу из украинского городка Прилуки, Полтавской области. Глава семьи, Иосиф Рувимович – фронтовик, имеет боевые награды. После войны работал юристом. Мама была домохозяйкой и занималась воспитанием сына.
Детство Валентина прошло на улице Матросская Тишина. По воспоминаниям артиста, неподалеку от их дома находилась знаменитая тюрьма, а также психиатрическая лечебница, рынок и студенческая «общага». Валентин Иосифович, обладающий незаурядным и тонким чувством юмора, охарактеризовал это место как «Весь мир в миниатюре».
Четвероклассником он впервые попал в театр на спектакль «Особое задание», после чего твердо решил стать артистом. Мальчик активно начал участвовать в школьной самодеятельности. В то время мальчики и девочки учились раздельно, в разных школах. Вале приходилось играть женские роли, т.к. в школе учились только мальчишки.
Получив аттестат, юноша отнес документы в два театральных ВУЗа одновременно – Школу-студию при МХАТе и Щукинское училище. Буквально перед вступительными экзаменами Гафт увидел на улице популярного в то время актера Сергея Столярова.
Набравшись смелости, молодой человек подошел к знаменитости с просьбой о прослушивании. Сергей Дмитриевич был удивлен, но все же прослушал Гафта, дав ему несколько профессиональных советов.
Валентину удалось поступить с первого раза. Правда, в Щукинском училище он дошел лишь до второго тура, а в Школу-студию прошел с блеском. Родители узнали о поступлении как о свершившемся факте, т.к. заранее Гафт никому ничего не сказал.
На курсе у В.О. Топоркова вместе с Валентином Иосифовичем училась целая плеяда будущих выдающихся мастеров советского кино: О.П. Табаков, М.М. Козаков, И.В. Кваша.
Окончив институт в 1957-м году, молодой актер не сразу нашел «свой» театр. Дебютировал в театре Моссовета , но через год перешел в Театр Сатиры, затем –в театр на Малой Бронной. Свои первые серьезные роли актер получил в Ленкоме.
Однако настоящий дом он обрел лишь в 1969-м году, когда пришел в «Современник» к Олегу Ефремову. Здесь Гафтом было сыграно несколько десятков ярких ролей: Фирс в «Вишневом саду», Городничий в «Ревизоре», Гусев в «Валентин и Валентина» и многих других.
На протяжении несколько десятилетий Валентин Иосифович был одним из ведущих актеров «Современника», но в последние годы не выступает по состоянию здоровья.
Первой киноработой В.И. Гафта была эпизодическая роль в «Убийстве на улице Данте» в 1956-м году. Однако известность пришла к актеру лишь в семидесятых годах. Наверное, нет такого человека в нашей стране, который не помнил бы его Брассета из «Здравствуйте, я ваша тетя!» или председателя кооператива из «Гаража».
Яркая характерная внешность Гафта способствовала тому, что в основном он играл роли коварных злодеев (Сатанеев из «Чародеев»).
Личная жизнь актера
Гафт был женат три раза . Первой женой актера была некая Елена Изоргина, манекенщица. Однако этот брак очень быстро распался.
С танцовщицей Инной Елисеевой , второй женой, Валентин Иосифович познакомился уже будучи известным на всю страну актером. Инна была дочерью высокопоставленного партийного чиновника и привыкла по первому капризу получать все, что захочет. Когда у супругов появилась дочь Ольга, Елисеевой пришлось оставить балет.
Характер женщины окончательно испортился, она стала раздражительной, несдержанной и ревнивой, часто устраивала скандалы. В середине восьмидесятых Гафт не выдержал и ушел из семьи.
Однако общение с дочерью актер не прекратил. Оля пошла по стопам матери, став профессиональной балериной. Девушка танцевала в Кремлевской балетной труппе, а затем поступила в ГИТИС, решив стать балетмейстером.
Нередко Ольга жаловалась отцу на невыносимую жизнь с матерью, которая часто придиралась по пустякам, попрекала и унижала дочь. В 2002-м году после очередной домашней ссоры у двадцатидевятилетней Ольги произошел нервный срыв, и она покончила с собой .
Для Гафта смерть любимой дочери стала сильнейшим потрясением , от которого он не мог оправиться в течение нескольких лет. Актера, по его же собственному признанию, возродила к новой жизни его третья супруга – популярная актриса Ольга Остроумова. Пара познакомилась на съемках «Гаража», в конце семидесятых. Однако в то время Ольга была замужем.
Отношения между двумя творческими натурами не выходили за рамки коллегиальных, хотя красивая и утонченная женщина сразу понравилась Валентину. В следующий раз они встретились через несколько лет.
К тому времени Остроумова уже была разведена, и Гафт начал ухаживать за ней. Через несколько лет они поженились. Валентин Иосифович стал отцом для двух детей Ольги Михайловны от первого брака, вырастив их как родных. Актеры до сих пор вместе и счастливы в браке.
У актера театра и кино Валентина Гафта есть сын, о котором мало кто знает. Валентин Иосифович всегда скрывал его существование. Раскрытие тайны могло пошатнуть семейный уклад актера.
После потери дочери в 2002 году актер стал смотреть на жизнь проще. Тот факт, что у Гафта есть внебрачный сын, теперь вовсе не предмет, о котором актер стыдливо умалчивает. Все же это его кровь, пишет sobesednik.ru.
Роман, в результате которого появился на свет сын Гафта, актер называет скоротечным. Тогда Гафт уже был женат, и потому был весьма удручен случившимся.
Жену, красавицу-балерину Инну Елисееву, Гафт очень любил. У них родилась дочка, в которой актер души не чаял. Однако после свадьбы Инна изменилась, это была уже не та девчушка, которую любил артист.
Она бросила балет ради ребенка и сильно переживала из-за карьеры. В это время находиться рядом с женой, вспыльчивой и нервной, Гафту стало невыносимо. И он попросту пошел налево.
На стороне у Гафта родился мальчик, но его мать, поняв, что рассчитывать на серьезные отношения не стоит, гордо ушла в сторону с ребенком. А Валентину Гафту наладить отношения в семье так и не удалось. Спустя время он окончательно расстался с женой и долгое время актер оставался холостым.
Позже, он женится на красавице-актрисе Ольге Остроумовой. Она нравилась Гафту еще с момента их совместной работы в комедии «Гараж». Тогда им не довелось соединиться. Остроумова, в свое время, вышла за другого и родила двух детей. Первый брак Остроумовой так же не сложился. Зато позже, Валентин Гафт стал прекрасным отчимом для ее детей - Ольги и Михаила, пережив свою самую большую трагедию в жизни.
Дело в том, что родная дочь Гафта, Ольга, трагически ушла из жизни, покончив с собой. К этому ее вынудили тяжелые отношения с матерью. Это была самая большая трагедия в жизни Гафта, после чего мужчина понял, что нет ничего дороже собственных детей, даже если они рождены на стороне.
Ольга, падчерица Гафта, прекрасно относится к отчиму. Именно она выдала тайну отчима о его внебрачном сыне, которому он помогает, чем может. Так же, как и детям Остроумовой.
Валентин Иосифович винил себя в смерти дочери, хотя та перед смертью написала в записке, что уходит из жизни из-за матери. Актер считал своей ошибкой то, что он оставил дочь со сварливой и жестокой матерью.
Он немедленно разыскал своего уже взрослого сына. Как выяснилось, его бывшая возлюбленная эмигрировала и живет вместе с сыном в Бразилии. Сын с благодарностью принял внимание и материальную помощь от своего знаменитого отца.
Больше новостей в Telegram-канале . Подписывайся!
Знаменитый актер Валентин Гафт благодаря информационным технологиям и программе «Новые русские сенсации» на НТВ впервые увидел своего сына Вадима Никитина, который живет в Сан-Паулу. 43 года назад ребенка Гафту родила одна из его возлюбленных — Елена.
Валентин и Елена познакомились на одном из творческих вечеров. «Он был очаровательный, загадочный, остроумный, веселый и увлекающийся. Я была влюблена и думала, что и он влюблен. Было все как вихрь... Было все хорошо... Но я быстро забеременела. Этого не было в планах ни у кого и даже у меня. Когда я сообщила ему, я помню, он сидел в кресле и вдруг я увидела абсолютно другого человека. Лицо изменилось, глаза стали жесткие. И он ушел. Для меня это был конец, — рассказала Никитина. — Я пошла против общества, против всех, родила ребенка, меня называли одиночкой. У меня внебрачный сын. А я на это плюю. Меня не принимали на работу, потому что сестра вышла замуж за иностранца и уехала заграницу. Я тоже уехала, потому что не видела другого выхода».
Журналисты встретились с Вадимом в Бразилии, где он дал откровенное интервью и признался, что не держит на отца зла: «Может, жизнь дает шанс Гафту, чтобы он встретился с сыном. Со мной. Что бы мы... Мы с ним весело выпьем (смеется) и поедим что-то солененькое. Когда он ушел, он боялся. Я понимаю его. Но я не считаю, что он плохой человек. Совсем нет. Он просто боялся и хотел оставить Елену. Если я с ним встречусь, он не будет моим отцом, он будет мне намного больше — моим другом. Это мне важнее. Я бы ему сказал: «Давай прямо сейчас репетировать, давай делать спектакль!» Я ему хочу сказать, что я люблю его. Я люблю!»
Когда Валентин Гафт потерял дочь (актриса и балерина Ольга Елисеева покончила жизнь самоубийством), Вадим решил отправиться в Москву, чтобы спасти отца от депрессии. Однако знаменитый актер не захотел видеться с сыном. «Я рыдал от отчаяния словно корова», — рассказал Вадим. Вернувшись в Сан-Пауло, Никитин попал в передрягу — его избили на улице. По словам Елены, «ему покалечили все лицо, сломали челюсть». «Тогда Гафт мне позвонил, мне помог, дал денег», — отметил Вадим.
У Вадима Никитина есть сын Валентин, который родился 2 сентября — в день рождения своего деда Валентина Гафта. Сейчас Вадим в разводе, но принимает участие в воспитании ребенка. Сам Никитин появился на свет 7 сентября. Гафт впервые поздравил его с днем рождения в телеэфире.
«Вадим. Смешно. Я поздравляю тебя с днем рождения. Рождения. Пусть для меня это будет первый твой день рождения, в котором я общаюсь со своим сыном. Поздравляю тебя. Но это все слова-слова-слова. Хочется стать лучше. Даже в конце жизни. Бог мне вас послал, любимые мои. Мы встретимся обязательно. Обязательно! Хочу поцеловать вас всех. Как хорошо, что ты есть. Ты такой замечательный, умный, красивый, тонкий человек. Спасибо вам за ваше великодушие. Я тоже вас очень люблю, теперь люблю еще больше. Я не хочу устраивать из нашей встречи, которая, конечно, состоится, шоу», — подчеркнул Валентин Гафт.
