«Я люблю отсылки к истории искусства, к общей истории. Что в искусстве чудесно - ты можешь жить в мире метафор, архетипов. Мы можем работать с теми словарями, которые составили другие художники. Мы продолжаем их язык. Присмотритесь к моему Джексону - структура его глаз, вся форма скульптуры отсылает к египетской стилистке». Джефф Кунс

Ну, вы, в целом, поняли, да? Короче, про Кунса (1955-…) текст будет. Художник он хороший, известный, один из самых дорогих сейчас. Про него даже Владимир Кличко хорошо отзывается* - секс, говорит, Кунс изображает фантастически. Вот так приблизительно:

Из серии «Кама-Сутра»

Вообще, Кунса очень хочется назвать реинкарнацией Уорхола – тот бы, скорее всего, занимался сейчас чем-то похожим. У обоих область интересов - это массовое, банальное и безвкусное. У обоих арт-стратегия построена как бизнес-стратегия. И у обоих нет угрызений совести по этому поводу.

Вот выглядят они по-разному. Если Уорхол был каким-то долбанутым бесполым инопланетянином, чем довольно крепко шокировал пуританскую Америку, то Кунс – типичный клерк, чем шокирует уже всех – не должен современный скандальный художник ходить в костюме, быть вежливым и улыбаться. И коллекционировать классическое искусство, вроде Пуссена. Ну, не знаю, в морду бы кому дал, наркотиков бы покушал, что ли. Собственно, Кунс и был когда-то клерком – продавал билеты в Музей современного искусства – пока сам не стал деятелем этого самого современного искусства. А еще работал фондовым брокером на Уолл-стрит.

Известным Кунс стал в 80-е гг., после того, как начал делать такие вот штуки из серии «Банальность».

Змеи

Введение в банальность

Штуки эти довольно большие, в длину – больше метра. Все их мотивы – из их, американского, китча. Вроде наших матрешек, слоников и хохломы. Конечно, тут Кунс продолжает великую традицию апроприации, идущую от великого Дюшана , и преумноженную великим, естественно, поп-артом ,
т.е. вводит в пространство искусства что-то уже существующее и готовое. Это более тонкая апроприация, нежели у Дюшана, ну, так ведь и времени сколько прошло – все усложняется. Дюшан просто выставлял готовый предмет, совершенно чуждый искусству, Кунс воспроизводит готовый жанр – китч, тоже чуждый искусству. И тут даже не важно, делает Кунс увеличенные копии реально существующих изделий или придумывает их сам – они же более или менее одинаковые, все эти кошечки-собачки, стоявшие на комодах. Вот это он точно придумал сам:

Michael Jackson and Bubbles

Но по смыслам – то же самое. Монументализированный китч. Зачем ему понабилось его монументализировать? Ну, во-первых, это такая постмодернистская ирония – Кунс этой монументализацией как бы уравнивает низменный жанр – китч – с высоким – со скульптурой, чем доносит до нас простую мысль об относительности всех эстетических суждений, оценок и иерархий. Во-вторых, это просто ирония. Ведь мелкие вещи – а все эти штуки даже на картинках выглядят мелкими – будучи увеличенными, производят странное впечатление. Тем более такие убогие, хоть и богатые. Над ними хочется как-то по-доброму посмеяться. А такой смех – это оптимизм. А оптимизм помогает человеку хорошо относиться к самому себе. Чего Кунс и добивается. Видите, какой он добрый.

Сам-то Кунс, конечно, говорит, что в его работах ни китча, ни иронии нет. Один оптимизм признает. Это опять у него дьявольская ирония, как костюм и манеры клерка. Не надо верить его словам. Им и не верят – после этой серии критики стали называть его королем китча. По-доброму, естественно. Что, кстати, совсем неправильно. Тогда уж король игры в китч.

Следующая серия, «Сделано на небесах», принесла Кунсу всемирную славу.

Из серии «Made in Heaven»

Это понятно. Насколько люди любят всякую сентиментальную дребедень**, настолько же они любят хорошую, добрую порнографию. Их сочетание делает людей предельно оптимистичными и заставляет ну очень хорошо относиться к себе***. А Кунс-то - добрый. Вот он и сочетает.

Из серии «Made in Heaven»

Сочетает, но гадко, по-постмодернистски при этом насмехается над зрителем. Порнография-то и китч в массовом сознании, к которому как бы адресуется Кунс, разведены в смысле легитимности. Китч – он пушистый, добрый и комфортный, порнография – стыдная, запретная и вредная. А тут – все вместе. Да еще, как и в случае с «Банальностью», все поднято до уровня высокого искусства – и размерами, опять же, и контекстом. Оно же все в галереях выставляется или даже в Версале – была у Кунса там недавно могучая выставка. Т.е. вся вот эта пошлятина и гадость – в бывших королевских интерьерах, прямо посреди классического искусства. Ужас.

Прямо скажем, для работы над этой серией – а она большая, и включает в себя и просто бесстыдную порнуху с откровенно показанными гениталиями в состоянии возбуждения – Кунсу пришлось пострадать. Сначала он был вынужден жениться на развратной венгерской женщине из Италии Чиччолине, в девичестве - Илоне Шталлер, активно подрабатывавшей в качестве порнозвезды. А потом еще и фотографироваться с ней в голом виде. И все это потом показывать людям. Невыносимо.

Помимо высокого гуманизма, сочетания легитимно не сочетаемого и личной кунсовой жертвенности эта серия интересна еще тем, что, наверное, впервые в искусстве в качестве реди-мейд выступил настоящий, живой, нормально функционирующий человек****. Выступила. Реди-мейдовость Чиччолины состояла в том, что она была взята и перенесена в искусство со всем своим настоящим и прошлым без всяких поправок и изменений. Она изображала сама себя в своем естественном, порнографическом виде, даже аксессуары и типа одежда на ней те же, в которых она снималась в порнухе. В писсуаре Дюшан тоже ведь ничего не менял, да не смутит Чиччолину это сравнение – об искусстве же говорим. Он его только подписал. Кунс же вместо подписи прилег рядом с реди-мейдом.

Из серии «Made in Heaven»

И еще. Представив порнографию в таком китчевом, с одной стороны, и высоком, с другой, виде, Кунс легитимизировал ее. Раз ее показывают в музее, раз она так похожа на слоников-кошечек, чего ее стыдиться. И это гуманно – все равно же ее покупают, смотрят и ищут в интернете. Легитимизация порнографии – это примирение человека со своим телом, о чем так заботится Кунс.

Из серии «Кама-Сутра»

Последняя серия, которую Кунс делает до сих пор – «Празднование». Началась она с этого 13-метрового объекта.

Щенок

Но более характерны для нее такие вот вещи.


Дикий кролик

Огромные, блестящие, стальные имитации дешевых детских игрушек, быстро скрученных из надувной кишки. Тоже внутри пустые. Их часто устанавливают в качестве городской скульптуры, что отсылает к работам Ольденбурга вроде памятника бельевой прищепке. Стоят бешеных денег. Гладкие, одноцветные, глазу зацепиться не за что. Отвратительные работы.

Воздушный шар-цветок

А если подумать? Помимо всех игр с контекстом и монументальностью тут есть еще одно, очень весомое достоинство. Кунс предельно убедительно утверждает ценности детства. И своего, и всех других. Да, эти работы настолько же банальны и массовы, как и китч, как и порнография. При их лапидарности они являют собой прямо-таки архетипы банального. Но «цель искусства - устранение тревоги» - это девиз Кунса. А что может лучше и качественнее устранить тревогу, как не инфантилизм, китч и порнография, при всем неоднозначном восприятии последней? Все это формы эскапизма, ухода от действительности в пространства, где нет конфликтов, напряжения, страхов и где желания реализуются. Напомню, что Кунс действует в рамках мифологии массового сознания. И над ним же иронизирует.

Висящее сердце

Для создания всей этой художественной продукции Кунс создал, по типу уорхоловской «Фабрики», корпорацию Jeff Koons LLC. Сейчас в ней работает 135 человек. Создание произведения происходит так. Кунс делает эскиз на компьютере, потом его сотрудники подбирают материал и цвета. Кунс все это утверждает, и тогда другие сотрудники воплощают шедевр в натуре. Производство, в общем. Некоторые работы, в частности, из серии «Празднества», поступают в тираж – тоже напоминание об Уорхоле. Не надо вот только говорить о том, что Кунс всего лишь его повторяет. Даже Уорхол не поднимался до тех высот банальности, которые с легкостью покорил Кунс. И уж, конечно, тому в голову не приходила гениальная идея соединить китч с порнографией.

Последнее время Кунс на вопрос: «каковы ваши дальнейшие творческие планы» - вопрос столь же банальный и пошлый, как и духовно-материальные источники его творчества – рассказывает о 48-метровом кране, на котором будет подвешена модель паровоза. Стоить это удовольствие будет 25 млн долларов, и это будет самое дорогое в смысле себестоимости произведение в истории искусств. Какой смысл в нем будет заложен – пока неизвестно. Еще Кунс рассказывает о будущей серии «Античность»: «Это будут скульптуры из мрамора, олицетворяющие весну и фертильность». Опять, наверное, какая-нибудь порнуха получится – опыт-то у Кунса есть. И в смысле порнухи, и в смысле работы с мрамором.

Буржуазный бюст

Бонус

Одна из первых широко известных работ Кунса.

Три мяча 50/50 Бак

Тут речь идет об иронии над обществом потребления. При этом Кунс выразился довольно загадочно: «Пылесосы, - это девственницы. Их девственность определяется тем, что эти пылесосы никто никогда не включал. На них интригующе указано: «мокрый» и «сухой»».

Новый пылесос для конвертируемых ценных бумаг

Глянец такой.

Голубой бриллиант

* На самом деле ничего удивительного в том, что Кличко-младший знает о Кунсе, нет – Владимир не посторонний в современном искусстве. Он был куратором украинского павильона на Венецианской биеннале-2009. Еще он коллекционирует искусство и, помимо абстракций социально близкого ему Сильвестра Сталлоне, имеет как минимум работы Олега Тистола – виднейшего представителя украинского трансавангарда или украинского необарокко. В общем, не из анекдота человек – было у мужика два сына, один – умный, а второй – спортсмен.

** Это заметно хотя бы по количеству постов с котиками-песиками в социальных сетях.

*** Кунс так высказался об этой серии: «Что нужно, чтобы избавиться от чувства вины и стыда? В каждом мужчине и женщине существуют Адам и Ева. И эти роли я сыграл вместе со своей женой Илоной».

**** Обвинять Кунса в эксплуатации и издевательстве над несчастной, отверженной обществом женщиной не стоит. Кунс утверждает, что это была настоящая любовь. Потом, он же не обманывал Чиччолину относительно проекта. А брак их вскоре распался, последовали почти 20 лет судов, в результате чего сын, появившийся от этой многократно зафиксированной искусством любви, навсегда лишен отца.

"Я всегда боюсь потерять даже одного своего почитателя"

(Джефф Кунс)

В среду на Christie"s за 11,8 млн долларов был продан "Голубой бриллиант" Джеффа Кунса.

Джефф Кунс родился в Йорке, Пенсильвания. Будучи подростком почитал Сальвадора Дали. Джефф Кунс посещал школу при Художественном институте Чикаго и Мэрилендский художественный колледж. После колледжа Кунс работал брокером на Уолл-Стрит. Он получил признание в 80-х годах, после чего создал студию-завод в Сохо (Нью-Йорк. Он возглавил штат из более чем 30-ти сотрудников, каждый из которых отвечал за отдельные аспекты его работы (прослеживается явная связь с «Фабрикой» Энди Уорхолла. Ранние работы Кунса — концептуальная скульптура, одна из наиболее известных — «Три мяча 50/50 Бак», 1985 года, которая состояла из трех баскетбольных мячей, плавающих в воде, которая заполняла прозрачную емкость наполовину. Влияние этой работы на более позднюю работу Дэмиена Херста, «Физическая невозможность смерти в сознании живущего», не вызывает сомнения. В 1990-е годы он создал серию огромных скульптур из стали, имитировавших игрушки из продолговатых воздушных шариков. Игра в такие шарики, как говорил Кунс, в детские годы произвела на него впечатление, не стершееся по сей день. Серия «Банальность», кульминацией которой стало создание в 1988 году позолоченной скульптуры Майкла Джексона («Michael Jackson and Bubbles»)в натуральную величину. Три года спустя она была продана на аукционе Sotheby’s в Нью-Йорке за более чем пять миллионов долларов.

Брак

В 1991 г. Джефф Кунс женился на итальянской порно-звезде Илоне Сталлер, больше известной под именем Чиччолина. В 1992 г. у пары родился сын Людвиг, вскоре после этого брак распался. Громкую славу художнику принесли скульптуры серии «Сделано на небесах», изображающие в различных позах его занятия любовью с бывшей женой. Там блестяще соединялся самый любимый народами всего мира стиль — китч — с самым любимым народами всего мира содержанием — порнографией.

«Щенок»

В 1992 г. Кунс был приглашен создать скульптуру для выставки в Германии. Результатом стал «Щенок», 13-ти метровая скульптура терьера, украшенная цветами. В 1995 году скульптура была демонтирована и заново установлена в Музее современного искусства в Sydney Harbour. В 1997 году фигура была приобретена Фондом Соломона Р. Гуггенхайма и устанавливаться на террасе Музее Гуггенхайма (Бильбао). Трое человек под видом садовников попытались взорвать скульптуру, но были пойманы полицией. После установки «Щенок» стал одной из достопримечательностей Бильбао. Так летом 2000 года он отправился в Нью-Йорк на временную выставку в Рокфеллер центре.

Классификация

Творчество Кунса классифицируют как нео-поп или пост-поп, направления, возникшие в 80-е годы как реакция на концептуализм и минимализм

Последние работы

Директор лос-анджелесского Музея современного искусства (LACMA) обнародовал план построить перед входом в его здание 48-метровый кран, на котором будет подвешена копия локомотива 1940-х годов. Паровоз, по замыслу Джеффа Кунса, будет периодически пыхтеть и выпускать пар, сообщила газета The New York Times. Стоимость проекта и сроки его реализации пока неизвестны, но дирекция музея уже получила поддержку Эли Брода (Eli Broad), крупнейшего американского коллекционера современного искусства, чье собрание, в частности, включает двадцать работ Кунса.

Ко всему еще и неплохой живописец

Jeff Koons, Landscape Waterfall II, 2007 (Фото Наталии Машаровой)

Balloon Dog 2003

Jeff Koons
Rabbit, puhallettava lelu
1986

Lot 15, "Michael Jackson and Bubbles," by Jeff Koons, porcelain ceramic blend, 42 by 70 ½ by 32 ½ inches, 1988, numbered

"Висящее сердце" Кунса продано на аукционе "Сотбис" за $21 млн

А теперь ретроспекция:

Coffee Pot, fluorescent lights, plastic tubes

New Hoover Deluxe Celibrity QS,

Vacuum cleaner, acrylic, fluorescent lights

137 x 66 x 48 cm

Two Ball Total Equilibrium Tank, 1985

Glass, steel, sodium chloride reagent, distilled water, basketball

159 x 93 x 34 cm

Jim Bean - J.B. Turner Train, 1986

Ushering into Banality, 1988

Pink Panther, 1988

104 x 52 x 48 cm

Jeff in the Position of Adam, 1990

Ilona on Top (Rosa Background), 1990

Oil inks on canvas

Silver Shoes, 1990

Hand on Breast, 1990

Fingers between Legs, 1990

Blow Job (Kama Sutra), 1991

Couch (Kama Sutra)

Ilona on Top - Outdoors (Kama Sutra), 1991

Position Three (Kama Sutra), 1991

Kiss (Kama Sutra), 1991

Jeff Eating Ilona (Kama Sutra), 1991

Интервью:

Я всегда боюсь потерять даже одного своего почитателя

Открытая улыбка, руки, живущие собственной жизнью, и изумительные многослойные глаза. Это Джефф Кунс - парадоксальный и супермодный гений XXI века.

Инсталляции Кунса поражают не только смешением стилей, материалов и необычностью. Они пропитаны гениальностью - будь то гигантский щенок, стоящий у входа в музей Гугенхайма в испанском Бильбао, или эпатирующая эротическая венецианская экспозиция, главная героиня которой - бывшая жена Кунса Чиччолина.

Главное - заставить человека развивать мир, говорит художник, вошедший в десятку самых влиятельных деятелей современного искусства по версии журнала ArtReview. И еще: «Интересно заставить человека почувствовать, что он живой, что он может чувствовать и ощущать».

Сегодня он вместе с тремя малышами и беременной женой приехал в Киев - на выставку Reflection, которая пройдет 6 октября в PincukArtCentre. ИМК посчастливилось его встретить.

- Господин Кунс, Вы никогда раньше не были в Украине. Каковы первые впечатления?

Мы с семьей объездили немало мест, но у вас впервые. Нам очень здесь нравится. Правда, интересно и здорово. Мы по-настоящему впечатлены городом. Его красоту заметили еще из окна самолета. Особенно большую блестящую статую (имеется в виду статуя Родины-матери. - Ред.). Дети обратили на нее особое внимание.

- В PincukArtCentre будут выставлены две Ваши картины. О чем они?

Это будут мои работы, созданные в последнее временя, - «Водопад II», 2007 г. и «Девочка (крошки)», 2007 г. Эти картины несколько напоминают работы мастеров XIX века. Они настолько живые, что когда на них смотришь, испытываешь эффект присутствия.

Ваши работы всегда необычны, Вы работаете в нескольких жанрах, используете разные материалы. С чем у Вас ассоциируется Украина?

Если говорить о живописи, то Украина у меня ассоциируется с красивой природой, некими сельскохозяйственными пейзажами. Думаю, мне стоило бы получше изучить украинскую природу. Очень хочу увидеть маленькие озера, леса. А когда вернусь, обязательно уделю время изучению украинской истории. Возможно, тогда смогу упорядочить для себя картинки, которые ассоциируются у меня с Украиной.

- Что для вас важнее - большое количество зрителей или один, но весьма достойный критик?

- Думаю, что одного человека все-таки недостаточно. Все ведь ощущают и чувствуют по-разному. На самом деле куда приятнее иметь дело с несколькими людьми, вести диалог с ними, пытаться что-то им донести.

Но, с другой стороны, первична все-таки идея. Если она есть, то способ донести ее до людей по большому счету не имеет значения. Если есть идея, она в любом случае проникнет в сознание людей, которые этого хотят.

Но хочу отметить: я всегда боюсь потерять даже одного своего почитателя. Если придет много людей, и все скажут, какая замечательная картина, и только один скажет, что работа плохая, - это будет неприятно. Я буду очень разочарован.

- PincukArtCentre подготовил много неожиданностей во время выставки. Вы к ним готовы?

- Правда? Не знал. Будет сюрпризом.

- А Вы любите сюрпризы?

- Вообще да. Люблю неожиданности.

- Что бы Вы посоветовали посетителям, которые впервые увидят Ваши работы?

- Советовал бы, прежде всего, прийти и открыть свое сердце для искусства. Искусство - это ведь очень чувствительная субстанция. С одной стороны, оно апеллирует ко всем, с другой - трудно достучаться до человека с ограниченным восприятием мира. Если вы видите нечто, и это вас трогает - это здорово. Для этого я и работаю. Я и мои работы открыты для каждого. Один нюанс - будьте и вы открыты для восприятия.

- Как Вы знаете, в рамках Вашей выставки пройдет дискуссия с украинскими художниками. Что бы Вы спросили у ваших украинских коллег?

- Я бы поговорил с ними об иконографии - персональной и массовой. Есть ведь искусство субъективное - для себя. А есть объективное - информационно насыщенное, то, что мы хотим донести до людей. Интересно, конечно, спросить, что волнует наших коллег здесь и сегодня.

- Что для Вас важнее всего в Ваших работах?

- Наверное, желание заставить каждого человека думать, интеллектуально участвовать в развитии мира вокруг. Интересно заставить человека почувствовать, что он живой, он чувствует и ощущает. Хорошо, когда эта цель достигается.

Пока Украина обсуждает, как Джефф Кунс скопировал в своей новой работе "Сидящая балерина" статуэтку украинской художницы Оксаны Жникруп, в нью - йоркской галерее Gagosian открывается его новая выставка..

Фото: Annie Leibovitz

Е сли бы стены манхэттенского Музея Фрика могли слышать, прошлой весной они бы задохнулись от шока и ужаса на лекции Джеффа Кунса, собравшей в основном профессиональную аудиторию. Он делился своими мыслями по поводу бронзовых скульптур эпохи Возрождения и барокко из коллекции Хилла, выставленных в то время в залах на всеобщее обозрение. Это был перформанс в лучших традициях Кунса: он пользовался каждым удобным случаем, чтобы обратить внимание зрителей на грудь, яички или фаллосы как на самих статуэтках, так и в его собственных работах. Этот взгляд на искусство и форма его подачи – фирменный прием художника, и публика жадно ловила каждое его слово; большинство наверняка оценило иронию ситуации, когда Кунс с непроницаемым выражением лица принялся крушить ханжеские устои арт-сообщества. Однако далеко не всем лекция пришлась по вкусу. Сама идея выступления Кунса в этих «святых стенах» настолько разозлила какого-то почитателя искусства, что почтовый ящик музея засыпали открытками с изображениями какашек.

«Коллекция Фрика» – не единственный известный музей, принявший Кунса. Летом 2014 года в Музее американского искусства Уитни открылась выставка-ретроспектива художника, организованная Скоттом Роткопфом. Это было во многих смыслах историческое событие. Экспозиция общей площадью 2,4 тыс. кв. м (произведения Кунса выставили во всех залах, за исключением пятого этажа, отданного под экспонаты из основной коллекции музея) стала самой крупной персональной выставкой в истории Музея Уитни. К тому же она была последней в этом помещении – смелом, необычном модернистском здании из серого гранита и цемента на углу 75-й улицы и Мэдисон-авеню, построенном по проекту Марселя Бройера. Весной музей планирует перебраться в центр – в новое, более просторное помещение, спроектированное Ренцо Пиано, прямо напротив южного конца парка Хай-Лайн в районе Митпэкинг на Манхэттене. После переезда музею не хватило бы средств, чтобы содержать старое здание, поэтому «дом Бройера» решили сдать в аренду на восемь лет (с возможностью продления) Метрополитен-музею, которому всегда не хватало места, чтобы достойно разместить свою коллекцию работ XX - XXI веков. Теперь искусствоведам будет где разойтись.

Выставка Кунса взбудоражила мир искусства. «Джефф – это Уорхол нашего времени», – считает Адам Вайнберг, директор Музея Уитни. «Мы не хотели на прощание погружаться в ностальгию и углубляться в прошлое, – добавляет организатор выставки Скотт Роткопф. – Нам хотелось сделать что-то смелое, чего еще не было ни в Музее Уитни, ни в карьере Джеффа, ни в жизни Нью-Йорка».

«Джефф – это Уорхол нашего времени», – считает Адам Вайнберг, директор Музея Уитни

2014-й вообще был богат знаковыми для Кунса событиями. Впервые в нью-йоркском Рокфеллер-центре выставили его работу 2000 года – скульптуру из живых цветов Split-Rocker («Двойная качалка»). Инсталляция, организованная галереей Ларри Гагосяна и Public Art Fund, проходила параллельно с выставкой в Музее Уитни. В Split-Rocker, пронизанной кубистскими идеями Пикассо, на мой взгляд, даже больше значений и эстетизма, чем в другом кунсовском мегахите – Puppy («Щенок»), в котором тоже есть почва для растений и устроена собственная внутренняя система полива. Тем временем в январе 2015 года в Лувре на фоне произведений искусства XIX столетия установят несколько гигантских «надувных» скульптур Кунса, в том числе Balloon Rabbit («Надувной кролик»), Balloon Swan («Надувной лебедь») и Balloon Monkey («Надувная обезьянка»). Когда в 2001 году я готовила материал о Кунсе, его жизнь складывалась совсем по-другому: он проходил круги ада, причем как в личной, так и в профессиональной сфере. Джефф тщетно пытался реализовать начатый в 1993 году колоссальный проект «Празднование» (Celebration). На тот момент у него не оставалось по сути ничего, кроме веры в свое искусство. Помню, я подумала: каким невозмутимым он кажется в ситуации, в которой любой другой человек давно бы сошел с ума. Но, как говорит верный соратник Кунса Гари Макгроу, «Джефф не любит зацикливаться на проблемах – он всегда ищет, что нужно исправить».

Концентрация и спокойное отношение к жизни принесли свои плоды. Кунс прекратил бесперспективные отношения с некоторыми партнерами и вернулся в родную галерею Sonnabend, на время отказался от попыток завершить работу над скульптурами и картинами из цикла Celebration и создал несколько новых серий, в том числе экспозиции из картин и зеркальных настенных рельефов в виде животных (Easyfun и Easyfun-Ethereal).

Спустя десять лет Кунса не узнать. Он – звезда мирового масштаба, сотрудничающая сразу с тремя крупными галереями – Gagosian, David Zwirner и Sonnabend, с каждой из которых у него особые отношения. И как бы поразительно это ни звучало, старые цены на его картины, прежде считавшиеся баснословными, нынче кажутся удачной сделкой. В прошлом году за его работы на аукционах в общей сложности выручили
117 млн долларов: глянцевая стальная статуя моряка Попая (Popeye, 2009-2011) ушла за 28,2 млн долларов; за стальной поезд Jim Beam – J. B. Turner Train (1986) удалось получить 33,8 млн долларов; за статую же надувной собаки (Balloon Dog (Orange), 1994-2000) заплатили 58,4 млн долларов – рекордную сумму за произведение художника-современника.

Восхождение Кунса от безвестности к славе, за которым последовало падение и новый головокружительный взлет, – классическая американская история самосозидания, мастерства и несгибаемой воли вкупе с гением маркетинга и торговли.

Способности к торговле художник унаследовал от своих многочисленных предков. Когда весной я приезжала к нему на ферму в южной Пенсильвании (в свое время она принадлежала Нелл и Ральфу Ситлер, его бабке и деду по материнской линии, а в 2005 году он выкупил ее, чтобы построить усадьбу для семьи), Кунс повел меня на кладбище на окраине Ист-Проспекта, где похоронены родственники его матери. Мы остановились перед целым рядом надгробий с фамилией Ситлер. Кунс называл каждого покойного по имени и рассказывал о его профессии. В большинстве своем Ситлеры были торговцами. Дядя Джеффа Карл торговал сигарами; дядя Рой был владельцем универсама – и так далее. Отец художника Генри Кунс был декоратором – его компания выполняла заказы местных богачей в Йорке, который в то время был процветающим промышленным городком.

Юный Кунс достойно продолжил семейные традиции. Он помогал отцу, рисуя картины для его мебельного магазина, и в то же время торговал лентами, бантами и упаковочной бумагой в качестве коммивояжера и даже продавал колу в местном гольф-клубе. «Все разносили Kool-Aid, и только я – Coca-Cola в таком симпатичном бидоне, – вспоминает Кунс. – Я расстилал полотенце, аккуратно раскладывал чашки, стараясь, чтобы все было чисто и аккуратно». (Художник до смешного щепетилен в вопросах гигиены и запахов.)

У Джеффа установилась особая личная связь с его первыми кумирами. В их числе был Сальвадор Дали: книгу с его работами в юности Кунсу подарили родители, и она стала его первым художественным альбомом. Потом, когда Джефф учился в Балтиморской школе искусств, он разыскал Дали в нью-йоркском отеле St. Regis, где состоялась их памятная встреча: мальчик, будто сошедший с рекламы хлопьев (он и сейчас такой), познакомился с мэтром, стоявшим у истоков европейского декаданса. Позже в работах Кунса не раз появлялись аллюзии на знаменитые усы Дали.

Не меньшее впечатление на него произвела выставка картин Джима Натта, проходившая в 1974 году в Музее Уитни. Именно она подтолкнула Кунса к поступлению в школу при Чикагском художественном институте. В Чикаго Натт состоял в свободном братстве художников, творивших под общим названием «Чикагские имажисты» (Chicago Imagists). Кунсу удалось устроиться ассистентом к одному из главных «имажистов» Эду Пашке, чья кошмарная палитра и потусторонние образы по сей день не утратили своего мрачного обаяния. По словам Пашке, Кунс был настолько предан своему делу, что буквально в кровь стирал руки, стараясь
потуже натянуть холст.

По приезде в Нью-Йорк он устроился на идеальную по его меркам работу – продавать членские билеты в Музей современного искусства (MoMA). В то время я была стипендиаткой Национального фонда поддержки искусств в области фотографии, тоже работала в MoMa и нередко наблюдала, как он дефилирует по вестибюлю в вызывающих нарядах с необычными аксессуарами – например, бумажной манишкой, двумя галстуками и надувными цветами вместо бус. О его проделках до сих пор ходят анекдоты. Однажды, например, Ричард Олденберг, возглавлявший в то время музей, вежливо попросил Кунса повторить трюк Гудини и исчезнуть на некоторое время, пока горизонт не очистится. Об этом Олденберга умолял Уильям Рубин – напрочь лишенный чувства юмора глава отдела живописи и скульптуры. К нему как раз должна была прибыть делегация из России, и Рубин, надеявшийся уговорить русских раскошелиться на пару выставок, боялся, что выходки Кунса отпугнут потенциальных спонсоров. (Когда я рассказала эту историю архитектору Аннабель Селлдорф, не раз сотрудничавшей с Кунсом, она со смехом заметила, что именно эти коллекционеры сейчас в основном и скупают его работы.)

Большие надежды

Благодаря работе в MoMA Кунс с головой погрузился в историю модернизма и особенно увлекся идеями Марселя Дюшана, который изменил историю искусства, показав, что предметы повседневного обихода, так называемые «реди-мейды», в зависимости от контекста могут вознестись до уровня арт-объектов. Теории Дюшана стали настоящим откровением для Кунса. Еще в свою бытность в МоМА он начал экспериментировать с дешевыми надувными игрушками, фигурками цветов или кроликов, играя с дюшановской концепцией реди-мейдов. Эти надувные творения он расставил у зеркала в своей квартире. «В возникших образах таилась такая пьянящая сексуальная энергетика, что мне срочно захотелось выпить, – вспоминает он. – Я отправился в бар Slugger Ann’s, где хозяйничала бабка Джеки Кертис».

Кертис связывала Кунса с последним истинным оплотом авангардного искусства, чем художник весьма гордится. Кертис, запрещавшая называть себя трансвеститом, стояла у истоков ЛГБT-движения и, как и Кэнди Дарлинг, прославилась благодаря Уорхолу. Кунсу явно льстит тот факт, что его все чаще ставят в один ряд с Уорхолом, хотя, по правде говоря, менее похожих художников и личностей сложно представить. Уорхол был чужим для американского общества по двум причинам: сын словацких иммигрантов, он был геем в то время, когда это вызывало совсем не такую реакцию, как в наши дни. Кунс, напротив, рос, наслаждаясь любовью и поддержкой общества, и в полной мере ощущал себя его частью. Уорхол на своей «Фабрике» окружал себя молодыми лицами, однако ему претила сама мысль о продолжении рода. У Кунса же хватит детей (их восемь), чтобы отправиться на гастроли с мюзиклом «Звуки музыки». Уорхол достиг почти буддийской безмятежности в творчестве, одно за другим создавая свои произведения и отправляя их в мир. Кунсу каждый раз приходится совершать невозможное, и поэтому число его работ совсем невелико. «В среднем мы делаем 6,75 картин и от 15 до 20 скульптур в год», – уточняет он. (Джефф вообще любитель точных цифр.) Уорхола было сложно заставить общаться с критиками, галеристами и коллекционерами. Кунс в этом отношении – его полная противоположность.

Более того, если у Кунса и есть кумир на данном этапе жизни, то это Пикассо, о котором он говорит часто и много. В свои 59 лет художник придерживается строгого режима с обязательной диетой и физическими нагрузками, чтобы, как Пикассо, активно творить вплоть до 80 лет. Ежедневно в полдень он поднимается в спортзал на втором этаже студии, после чего умеренно обедает. Все остальное время Кунс подкрепляется ассорти из орехов, хлопьев, свежих овощей и батончиков Zone. Иногда, переходя на брокколи, извиняется перед окружающими за характерный запах.

Уорхола и Кунса объединяет редкая способность запечатлеть дух времени посредством образа или предмета. Впервые эта идея пришла в голову Кунсу в 1979 году, когда он покинул МоМА. Некоторое время он пробовал работать с кухонной техникой – тостерами, холодильниками, фритюрницами, подключая их к флуоресцентным лампам. За «кухонными» экспериментами последовала его первая, полностью реализованная серия The New («Новое»). В ней он поместил совершенно новые пылесосы в витрины из плексигласа с флуоресцентной подсветкой. «Я хотел передать идею вечной девственности», – говорит Кунс.

Чтобы в то время хоть как-то сводить концы с концами, он работал биржевым брокером. Его произведения вызвали умеренный ажиотаж на нью-йоркской арт-сцене, и их даже некоторое время выставляла у себя в галерее Мэри Бун, популярный в то время арт-дилер. Как по секрету Кунс признавался близким друзьям-художникам, он обрадовался предложению присоединиться к «секте бундистов», но этому кратковременному сотрудничеству не суждено было перерасти в нечто большее. Другой арт-дилер также отказался от его инсталляции с пылесосом. Разочаровавшийся в искусстве, без гроша в кармане, Кунс решил взять паузу и на полгода уехал к родителям, жившим в то время уже во Флориде. Здесь он подрабатывал на выборах в штабе одного из кандидатов, чтобы наскрести немного денег.

А по возвращении в Нью-Йорк случилось событие, навсегда изменившее его жизнь, – появилась серия Equilibrium («Равновесие»). Днем Джефф, как и прежде, работал в агрессивном мире финансов, на сей раз торгуя на товарной бирже, а ночами трудился над концепцией, которая впоследствии стала его первым серьезным прорывом. Построенная вокруг по-ницшеански темной картины мира, серия была полной противоположностью характерной для Кунса оптимистичной системы образов. Ярким примером этой новой эстетики стали две работы 1985 года: акваланг из литой бронзы, получивший название Aqualung, и бронзовая лодка Lifeboat. С первого взгляда было ясно, что они не просто не способны спасти ­чью-то жизнь, а скорее погубят ее.

Цикл работ Equilibrium Кунс представил в 1985 году в рамках первой персональной выставки в галерее International with Monument в Ист-Виллидж, организованной художниками, но просуществовавшей совсем недолго. Греческого коллекционера Дакиса Иоанну, сыгравшего впоследствии значительную роль в популяризации работ Кунса, поразило увиденное. «Меня очень заинтриговала инсталляция с баскетбольным мячом One Ball Total Equilibrium Tank, – вспоминает он. – Я сразу же захотел ее купить». Чтобы создать теперь уже ставшую культовой баскетбольную серию с одним и несколькими мячами, плавающими в аквариумах, потребовались бесконечные эксперименты и телефонные консультации с учеными. Кунс звонил даже лауреату Нобелевской премии доктору Ричарду Ф. Фейнману, и тот посоветовал рассчитать нужную пропорцию соленой и дистиллированной воды, чтобы мячи не всплывали на поверхность и не опускались на дно. Иоанну захотел познакомиться с художником. «Он поразил меня своей серьезностью, – рассказывает коллекционер. – В нем чувствовалась глубина. У него было свое видение, свой собственный огромный мир, который ему еще предстояло познать». Иоанну весьма удачно приобрел работу за 2700 долларов.

Выставка в Музее Уитни, которая переехала в Центр Помпиду, собрала самые яркие хиты Кунса – от ранних произведений до последних работ, в том числе стальные экспонаты из серии Luxury and Degradation («Роскошь и деградация») (Travel Bar, Jim Beam – J. B. Turner Train, др.) и цикла Statuary («Скульптура»), куда вошел Rabbit («Кролик») 1986 года, получивший самое широкое признание критиков. Загадочная глянцевая фигура кролика из стали завоевала сердца прежде скептически настроенных кураторов, специалистов по истории искусства и критиков. Они провозгласили ее блестящей современной интерпретацией целого комплекса образов – от зайчиков Playboy до головокружительных форм Бранкузи.

Однако Кунс стремится создавать работы, интересные не только людям искусства. Особенно сильно это желание проявляется в серии Banality («Банальность»), созданной в конце 1980-х годов в мастерских Италии и Германии из таких традиционных материалов, как фарфор и дерево. Работы из этой серии – от Иоанна Крестителя до бело-золотой фигуры Майкла Джексона с ручной обезьянкой на коленях – фактически олицетворяют популистское представление о рае. Источником вдохновения здесь послужили обыденные предметы и популярные сувениры, которые художник преобразил до неузнаваемости. Люди толпами валили в галерею Sonnabend, где Кунс наконец нашел пристанище. В скором времени появились и новые знаки, указывающие на то, что в один прекрасный день он все-таки добьется своего и, по собственному довольно-таки самонадеянному признанию, станет фигурой столь же влиятельной в искусстве, как The Beatles в музыке.

Небеса обетованные

Кунс всегда стремится запечатлеть дух времени, каким бы он ни был, поэтому серия Made in Heaven («Сделано на небесах») стала логичной реакцией на тогдашние реалии. Впервые серия увидела свет в галерее Sonnabend осенью 1991 года, когда из-за СПИДа секс из чего-то стыдного и запретного внезапно превратился в тему номер один. Работа Кунса стала гетеросексуальным аналогом фотографий Роберта Мэпплторпа, снявшего половой акт между мужчинами. Более того, его картины, скульптуры из дерева, мрамора и стекла и холсты, расписанные масляными чернилами посредством фотомеханической печати, представляют собой самые натуралистичные сцены за всю историю западного искусства, когда-либо становившегося достоянием общественности. Звезда этой серии – ее главное действующее лицо, итальянская актриса Илона Шталлер, более известная под сценическим именем Чиччолина (Пышечка). Кунс увидел ее фото в журнале и решил познакомиться. Почти сразу же между ними разгорелся бурный роман. Родившаяся в Венгрии Шталлер – бывшая порнозвезда, икона эротических видео и по совместительству политик – была и остается единственным живым объектом реди-мейда в творчестве Кунса, и, как с любым человеком, работать с ней было непросто.

У Кунса хватит детей, чтобы отправиться на гастроли с мюзиклом «Звуки музыки»

На картинах Кунса парочка изображена во время полового акта, как анального, так и вагинального, на фоне потоков семени. Кунс говорит об одной из своих самых откровенных картин: «Что мне особенно в ней нравится, так это прыщи у Илоны на заднице. Какой же уверенной в себе надо быть, чтобы вот так вот запросто оголить свою попу. Считайте это моей данью «Происхождению мира» Курбе». Он говорит абсолютно серьезно.

Некоторое время их жизнь имитировала искусство, а искусство – жизнь. Они сыграли свадьбу в Будапеште, около года провели в Мюнхене, где Кунс наблюдал за реализацией проекта Made in Heaven, а затем вернулись в Нью-Йорк. «Моему отцу вся эта затея казалась безумной, но тем не менее он принял и поддержал меня», – вспоминает художник. Не один Кунс-старший думал, что Джефф сошел с ума.

Как и следовало ожидать, выставка пользовалась бешеной популярностью – любопытная публика и жадные до сенсаций СМИ шли на нее нескончаемым потоком. При этом в арт-кругах она произвела эффект разорвавшейся бомбы: большинство коллег решили, что художник собственными руками погубил свою карьеру. Аннабель Селлдорф вспоминает, какими шокирующими казались ей работы в то время. «Однажды я очутилась в студии один на один с тремя гигантскими «секс-картинами», – говорит она. – Я смотрела на них и думала: “Боже правый!”» Продать дорогие в изготовлении работы оказалось не так просто. Ситуацию усугублял разразившийся в начале 90-х кризис, вызвавший панику среди покупателей. Галерее Sonnabend было все труднее изыскивать средства на проекты Кунса, что привело к финалу, о котором в более благополучные времена никто не мог и помыслить: Кунс и Sonnabend разорвали отношения. Антонио Хамем, нынешний владелец галереи, 40 лет управлявший ею вместе с Илеаной Соннабенд, вспоминает: «Это был очень сложный момент. Хотя Илеана и ее муж Майкл владели огромной коллекцией, они всегда жили очень скромно. Изготовление всей дорогостоящей серии Made in Heaven оказалось непосильной с финансовой точки зрения ношей. Джефф хотел произвести сразу все экземпляры. Я объяснил ему, что нам это не по силам. Он посчитал это предательством с нашей стороны, решил, что мы не верим в него и потому не хотим финансировать его работу. Он очень тяжело воспринял наш отказ. У нас и в мыслях не было подвести его. Это была очень печальная для всех нас ситуация».

Сегодня серию наконец оценили по заслугам. К счастью, Кунс не смог уничтожить большинство экспонатов, как ни старался, потому что качество работ оказалось действительно отменным. (Музей Уитни включил некоторые из них в экспозицию с обязательным предупреждением: «До 16 …»).

Сегодня головокружительный роман Кунса и Чиччолины уже стал легендой в мире искусства

«Made in Heaven – потрясающее произведение искусства, – считает Дэн Колен, один из самых талантливых художников поколения, пришедшего вслед за поколением Кунса. – Это творчество, не признающее границ и ограничений. Жизнь художника была неразрывно связана с его работой. Он превзошел Дюшана, превзошел Уорхола, превзошел саму идею реди-мейда». Кто-то скажет, что художник вышел за пределы разумного, забыв о рынке, но Кунс не из тех, кто жертвует своим искусством ради выгоды. Хамем точно описывает его отношение к искусству: «Джефф выкинул бы меня из окна ради своих творений, но и сам бы, не колеблясь, выпрыгнул следом. Он самый романтичный из всех художников, которых я встречал».

Сегодня головокружительный роман Кунса и Шталлер уже стал легендой в мире искусства. Они расстались потому, что Шталлер хотела и дальше сниматься в порнофильмах, а Кунс требовал от нее верности. В октябре 1992 года у пары родился сын Людвиг, что лишь усугубило проблему. В разгар скандала, по драматизму не уступавшего истории Марии Каллас, Шталлер перехитрила приставленного к ней телохранителя и вместе с Людвигом сбежала в Рим. Борьба за сына стоила Кунсу десяти лет жизни и миллионов долларов, однако так и не принесла желаемого результата. Он мчался в Рим в надежде увидеть Людвига, но встреча с сыном всегда срывалась. Бывшая жена по сути вычеркнула его из жизни ребенка.

Все свои чувства он излил в серии Celebration («Празднова­ние»), начатой в 1993 году. Этим своеобразным посланием Кунс хотел сказать сыну, как сильно скучает по нему. Гигантская скульптура широко распахнувшего глаза котенка на бельевой веревке (Cat on a Clothesline). Нарисованные кубики (Building Blocks). Гигантское золотое сердце из стали на лиловых стальных лентах (Hanging Heart). Монументальная стальная фигура собачки из надувного шарика (Balloon Dog), этакий троянский конь наших дней. За кажущейся простотой этих и подобных им произведений скрывается сложнейшее производство, к которому Кунс предъявляет самые строгие требования. Производственные расходы и гонорары адвокатов, пытавшихся вернуть ему сына, привели художника на грань банкротства.

Высокие технологии

Со временем он начал строить свою жизнь заново. «Как-то один мой друг сказал: «Джефф, пойми, уже ничего не поделаешь, – вспоминает он. – Ты сделал все, что было в твоих силах. Остановись, возьми себя в руки и начни жить своей жизнью». Я потерял все». Кунс не отказался от Людвига, которому недавно исполнился 21 год. Чтобы помочь другим детям, художник начал сотрудничать с Международным центром пропавших и эксплуатируемых детей, вместе с которым они создали Koons Family Institute on International Law & Policy (Международный институт семьи Кунс по вопросам международного права и политики). Он отыскал свою дочь Шеннон – она родилась, когда Джефф был студентом, и ее отдали на усыновление. Сейчас у них близкие отношения. В 2002 году Кунс женился на художнице Жюстин Уилер, работавшей в свое время его помощницей в студии. Фотографиями их общих детей, а также Людвига и Шеннон увешаны все стены в их доме.

В разгар личной драмы сбережения Кунса совсем истощились, и ему один за другим пришлось уволить более 70 своих сотрудников. Дальше – хуже: в 1999 году Федеральная налоговая служба подала прошение об аресте его имущества на общую сумму в 3 млн долларов за неуплату налогов. Частенько Кунс, его будущая жена Уилер и менеджер студии Макгроу по ночам оставались в студии. Их стратегия по спасению цикла Celebration в конечном итоге оказалась успешной. «Вначале мы столкнулись с тем, что Джефф, начиная работать над проектом, не представлял, как его закончить, – рассказывает Хамем. – Стоило случиться какой-то проблеме, как работа стопорилась. Хотя на создание его произведений и сейчас уходят годы, процесс все же удалось оптимизировать». В конце концов, благодаря упорству, по-новому организованной работе (не говоря о поддержке таких титанов, как Gagosian и Sonnabend) и постоянному поиску решений, ­работы из цикла Celebration увидели свет.

Больше всего мешало то, что несовершенные производственные процессы и технологии не поспевали за кунсовским полетом мысли. Эти новые технологии, поражающие своей сложностью, настолько тесно связаны с творческим процессом, что для каталога выставки в Музее Уитни редактор Artforum Мишель Куо написала о них отдельную главу. Только прочитав о компьютерной томографии, сканировании на основе структурированного света, объемных данных, уникальном программном обеспечении и специализированных технологиях производства, я начала понимать, зачем Кунсу столько сотрудников. Как правило, в студии одновременно трудится 128 человек: некоторые выполняют задания, которые еще Микеланджело давал своим ученикам (например, смешивают краски), другие заняты лабораторными исследованиями на уровне диссертации по радиологии.

У него есть всего три личных предмета роскоши: дом в Нью-Йорке, ферма и коллекция классического искусства, в которую входят работы Магритта, Курбе и Мане

Эти титанические усилия и исключительные требования к качеству объясняют себестоимость работ Кунса – по ним видно, на что ему приходится идти, чтобы добиться желаемого результата. Художница Барбара Крюгер, чьи точные суждения о мире искусства уже который год в полной мере раскрывают его суть, совершенно растерялась, когда я позвонила ей с просьбой охарактеризовать Кунса, с которым они вместе начинали в Нью-Йорке. Она попросила дать ей время на раздумье и позже написала мне: «Джефф – как человек, свалившийся на землю. В наше гротескное время легкомысленного отношения к искусству и одержимости абстрактным теоретизированием он то ли его венец, то ли, выражаясь языком Пикетти, предвестник возвращения брехтовского «эффекта отчуждения», то ли восхитительно искаженная версия такого отчужденного видения. Он создает пресловутые пирожные и угощает ими народ».

Крюгер не зря упоминает Томаса Пикетти, французского экономиста, чей труд о существующей сейчас пропасти между богатыми и бедными стал неким маркером нашего времени: поневоле задумываешься, когда слышишь о стоимости произведений современного искусства, в особенности о суммах, которые коллекционеры готовы выложить за работы Кунса. При этом, как ни странно, многие знакомые Кунса, в том числе и сама Крюгер, утверждают, что деньги его совершенно не интересуют. У него есть всего три личных предмета роскоши: дом в Нью-Йорке, ферма и коллекция классического искусства, в которую входят работы Магритта, Курбе и Мане. Ферма, с 16 гектаров выросшая почти до 3230, сама по себе почти произведение искусства в фирменном кунсовском стиле. Строения окрашены в традиционные для этой местности красные, желтые и белые цвета. В главном доме узоры на старинных обоях, меняющиеся от комнаты к комнате, создают впечатление калейдоскопа. Но первое и основное назначение фермы – это место уединения семьи.
Даже выходя в свет, Кунс обходится без роскошных аксессуаров. Деньги для него – это прежде всего средство, позволяющее беспрепятственно творить. Однако без богатых покровителей ему все же не обойтись. Роткопф так описывает проблему художника: «Если на создание новой работы требуется несколько миллионов долларов, ему приходится просить нужные суммы у богатых покровителей. Вместе с арт-дилерами он должен убедить этих исключительно богатых людей инвестировать в мечту об идеальном объекте».

Кунс продолжает исследовать популярные образы поп-культуры, в числе которых Халк и моряк Попай (его любимое блюдо – шпинат – символизирует, по мнению художника, способность искусства преображать окружающий мир), однако в последние годы в его арсенал вошли картины и скульптуры совершенно иного толка – вдохновленные античностью и классическим искусством. Когда Джефф готовился к прошлогодней имевшей оглушительный успех выставке Gazing Ball («Зеркальный шар») в галерее Дэвида Цвирнера (сплетники от искусства тут же ошибочно решили, что Кунс ушел от Гагосяна к Цвирнеру), он обращался в луврскую мастерскую, специализирующуюся на гипсовых предметах, а также в берлинскую мастерскую слепков Gipsformerei. Вместе со специалистом по камню и литью из Метрополитен-музея Кунс разработал оригинальный гипсовый состав, по прочности не уступающий мрамору. На каждую скульптуру в стратегически важном месте он приделал ярко-синий зеркальный шар – такие шары в XIII веке служили визитной карточкой Венеции и вновь обрели популярность уже в Викторианскую эпоху.

Невролог, лауреат Нобелевской премии доктор Эрик Р. Кандел был под таким впечатлением от выставки, что даже лично написал Кунсу. Он объяснил: «Меня всегда интересовала идея «вовлеченности зрителя», впервые сформулированная венским историком и искусствоведом Алоизом Риглем. Она предполагает, что картина или скульптура, созданная художником или скульптором, не считается завершенной, если она не вызывает какой-либо реакции у зрителя». «Глядя на скульптуры, вы видели собственное отражение в зеркальном шаре, – продолжает Кандел. – Художники иногда используют зеркала в своих произведениях, но никто до Джеффа не строил свои работы таким образом, чтобы зритель оказывался в объятиях или на груди у статуи».

За все 30 лет нашего знакомства самым счастливым я видела Кунса, когда гостила у него на ферме. Тогда Джефф и Жюстин вместе с детьми погрузились в «кунсмобиль» – длинный фургон с командирским креслом для каждого ребенка. Он признался мне: «Больше всего я горжусь тем, что создаю работы, благодаря которым искусство перестает внушать зрителю благоговейны

Живая американская мечта: история успеха человека, который сделал себя сам. “365” расскажет историю восхождения, построенную на мастерстве, несгибаемом упорстве и гении маркетинга.

Нью-йоркский скульптор Джефф Кунс (Jeff Koons) — один из самых дорогих художников современности и одна из самых влиятельных личностей в art мире. Джефф Кунс, родился в Йорке, штат Пенсильвания, в середине 1950-х годов. Довольно типичное американское детство в семье декоратора и швеи сформировало его художественную концепцию: свое искусство он воспринимает как выражение демократического принципа – от «участия» в нем, говорит Кунс, ты получаешь свою долю прибыли.

«Люди среднего класса… я хочу сказать, люди верхних слоев среднего класса – мы всегда ощущали свою сопричастность к социальной мобильности. Это то, что мы чувствуем непосредственно: всегда есть ощущение движения».

Джефф Кунс в New York magazine

И хотя Кунс ведет речь, скорее, о моральных приобретениях, даруемых искусством, материальные выгоды тоже не обошли художника стороной: его работа Balloon Dog – монументальная стальная скульптура, изображающая надувной шарик, скрученный в форме собачки, – ушла с аукционных торгов за 58 млн долларов, сумму, беспрецедентную для современного художника.

Критики отнеслись к этому произведению художественного гения Кунса неоднозначно (впрочем, как и ко всем его творениям) – слова, которыми определили работу, звучат как «самодовольная чушь» и «откровенная бессмыслица». Сам Кунс с такой трактовкой категорически не согласен: по его мнению, работа преподает нам важный урок о материализме. Она – сияющая и игривая дверь в вечность, современная реплика троянского коня.

«Моя скульптура очень мифическая. Она, как троянский конь, скрывает внутри свой подлинный смысл. Воздушный шар говорит нам о празднике. О дне рождения – причем, не случившемся когда-то там 20 лет назад, нет, это день рождения здесь-и-сейчас, потому что шарики имеют обыкновения сдуваться со временем, а мой шарик плотно надут.

Мифический, ритуальный смысл скульптуры выражен и вот в чем: представьте себе людей, обходящих скульптуру кругом. Они движутся, словно в каком-то танце. Есть в этом что-то от племенных обрядов».

Великие учителя Джеффа Кунса

Символы, скрытые смыслы и мистика – недаром в детстве кумиром Кунса был Сальвадор Дали: книгу его репродукций юному Джеффу подарили родители. Впоследствии, во время учебы в Балтиморской школе искусств, Кунсу даже удалось добиться личной встречи с мэтром сюрреализма и европейского декаданса.

Встреча с сюрреалистом оказала заметное влияние на его творчество: в работах Кунса можно встретить немало аллюзий на потрясающие усы Сальвадора Дали. В свои поздние годы образцом для подражания Кунс изберет Пикассо и будет мечтать так же плодотворно работать до глубокой старости.

Секрет воплощения идеи в жизнь

По окончании школы искусств Кунс некоторое время работает брокером. За те шесть лет, что Джефф подвизался на Уолл-Стрит, он научился ладить с людьми на профессиональном уровне. Этим во многом объясняется его нынешний успех: на данный момент он является президентом собственной корпорации «Jeff Koons LLC», фабрики по созданию предметов современного искусства с внушительным штатом сотрудников.

Кунс – голова огромной гидры, ее мыслительный центр: он создает идею, образ, модель, а многочисленные подразделения его команды воплощают задумку в жизнь. Идеи Кунса, как правило, весьма затратны и требуют не только дорогостоящего материального обеспечения, но и неординарных технических решений.

Многие из работ Кунса довольно масштабны: он использует большой размер для создания эффекта отстранения; это его способ сделать знакомую и привычную для зрителя вещь чем-то новым и чуждым.

«Я – человек-концепт. Я придумываю идею. Я не задействован в производстве непосредственно: у меня просто нет необходимых навыков. Я нахожу для этого специальных людей: так как работал со многими из ведущих физиков и химиков. Искусство – это ощущение собственного потенциала как человеческого существа».

Для описания своего художественного метода Кунс использует такую метафору.

«Представьте себе, что робкого человека вдруг сунули в огромную толпу. Его робость растет на глазах. Я поступаю точно так же: я никогда не меняю характер или свойства самого объекта, я работаю с контекстом. Поместите предмет в определенный контекст, чтобы тот заиграл нужными вам красками – и дело в шляпе.»

Начало истории успеха Джеффа

Ранние работы Кунса – этот период его творчества проходит под названием «The New» («Новое») – изделия в технике реди-мейд (что любопытно: сам феномен реди-мейда, готовой вещи, Кунс воспринимает как «позицию оптимизма»).

Кунс заключает абсолютно новые пылесосы в плексигласовые боксы, подсвеченные флуоресцентными диодами. Серия призвана изображать идею вечной девственности, неисчезающую чистоту и нетронутость неиспользованных объектов, а также фетишистскую привлекательность культуры потребления.

К ранним работам относится и ряд концептуальных скульптур, самая известная из которых «Три мяча 50/50 Бак», впоследствии послужила источником вдохновения для работы Дэмиена Хёрста «Физическая невозможность смерти в сознании живущего».

Воплотить инсталляцию с баскетбольными мячами, плавающими в прозрачных аквариумах, оказалось непросто. Кунсу даже пришлось обратиться за помощью к ученым: лауреат Нобелевской премии Ричард Фейнман лично консультировал Джеффа по телефону касательно соотношения соленой и пресной вод в емкостях.

Король китча

Далее Кунс обращается в своем творчестве к традиционным материалам: работы периода «Banality» («Банальность») выполнены из фарфора и дерева с использованием народных ремесленных техник. Эту серию Кунс создает в расчете на массового зрителя, и она же приносит ему прозвище «Король китча» (сам Кунс, кстати, от термина «китч» открещивается – есть у него какой-то подростковый подтекст – и предпочитает пользоваться словом «банальный»).

По задумке, серия должна была стать воплощением популистской идеи рая: за опорную точку здесь взяты растиражировано-вульгарные сувениры и привычные предметы быта, многократно увеличенные в масштабе. Плюшевые ангелы и котики, актер немого кино Бастер Китон верхом на игрушечной лошади и Майкл Джексон с ручной любимицей-обезьянкой, усевшейся на колени – все это имело у публики грандиозный успех, а самому Кунсу позволило выказывать чаяния занять в мире искусства то же место, что отведено The Beatles в мире музыки.

«Эта моя серия очень красивая, очень соблазнительная. Я думаю, что интересно видеть мои поделки в музеях по соседству с другими историческими артефактами. У меня была выставка во Франкфурте, где Майкл Джексон был помещен рядом с саркофагом. Он был похож на египетского фараона. Это фантастика. Это исторический контекст».

Неоднозначная реакция

В 1992 Кунсу поступает предложение сделать для выставки в Германии скульптуру. Так появляется «Puppy» («Щенок»), 13-метровый стальной терьер, украшенный живыми цветами. Пятью годами позже скульптуру перекупает Музей Гуггенхайма в Бильбао (на чьей террасе она и красуется по сей день).

Безобидный «Щенок» разбудил в некоторых посетителях отнюдь не безобидные чувства: однажды его попыталась подорвать троица, переодетая садовниками, но была вовремя остановлена полицией.

Скульптура «Щенок»

«Скульптура «Щенок» – это реплика в диалоге между природным и искусственным. Это тема барокко, где, в мучительном поиске равновесия, ведутся переговоры о достижении вечного через земное и преходящее… Где поднимаются вопросы: хотите ли вы служить или чтобы служили вам, хотите любить сами или предпочтете быть любимым. Все эти типы полярностей вступают в игру, а «Щенок» помогает укоренить их».

Скандально известный

За год до создания «Щенка» Джефф женится, чем приводит в крайнее изумление друзей и родных. Они убеждены, что тот сошел с ума. Избранницей Кунса становится итальянская порно-звезда Илона Шталлер, выступающая под псевдонимом Чиччолина, Пышечка (впоследствии, кстати, ставшая членом итальянского парламента).

Чиччолина вдохновляет Джеффа на создание серии Made In Heaven («Сделано на небесах»). Очень натуралистичные изображения, на которых художник и его жена (вскоре ставшая бывшей) занимаются сексом в разных позах и ситуациях, вызвали грандиозный скандал. Многие даже считали, что Джефф своими руками похоронил себе будущее в искусстве. Однако же это блестящее соединение китча с порнографией (как и все работы Джеффа Кунса) имело под собой второе дно.

«Я и моя бывшая жена выступаем здесь как воплощение каждого мужчины и каждой женщины. Я хотел, чтобы работа имела юнгианские, дионисийские коннотации… Люди реагируют на банальные вещи, но не принимают свою собственную историю. Я углубился в телесность – где она, та самая точка, после которой люди начинают испытывать вину и стыд, и неприятие самих себя?».

Илона Шталлер стала единственным живым предметом реди-мейда за всю художественную практику Джеффа Кунса. Своим циклом «Сделано на небесах» Кунс отсылает зрителей не только к проблемам чувственности и телесности, но и к «Происхождению мира» Гюстава Курбе, картине, вызвавшей в свое время у публики не меньший ажиотаж.

«Яйцо» Джеффа Кунса

Признанный гений

Gazing Ball – стала той серией Кунса, в которой почерк мастера сложно узнать. Белоснежные фигуры застыли в своем холодном безразличии, поддерживая синие яркие шары. Удивительный и оригинальный контраст цвета и фактуры.

С художником работают звезды мировой величины. В созданию серии Gazing Ball приложила руку Леди Гага.

Здесь она стала музой маэстро.

Творчество Кунса оказало влияние на таких деятелей современного искусства, как Роберт Смитсон и Клас Олденбург, Дэмьен Хёрст и Такаши Мураками. Его работы куплены многими музеями Америки и Европы, а география выставок охватывает полмира.

«Я всегда боюсь потерять даже одного своего почитателя», – говорит этот человек.

Сейчас Кунс счастливый семьянин. В мире art-бизнеса Кунс встретил и свою вторую жену Джастин Уиллер. У Джеффа и Джастин шестеро детей. Именно ради них он начал коллекционировать чужое искусство, чтобы показать детям, что их папа и мама – отнюдь не единственные художники.

Несмотря на то, что отношение к его творчеству может быть разным, Джефф Кунс воплощает в жизнь свои проекты с уверенностью, что хотя бы один из них нашел отклик в сердце каждого человека.

«Сердце»

Текст: Екатерина Майорова, Софья Зубарева

Каким должен быть преуспевающий художник? Он талантлив? Не исключено. Скандально известен - по возможности, богат - обязательно. Самый «дорогой» американский художник Джефф Кунс рассказал о деньгах и о карьере в интервью журналу ИНТЕРЬЕР+ДИЗАЙН.

Baloon flower. Полированная сталь. 1995-2000. 340 x 285 x 260 cм

«Мне уже 61 год, а я по-прежнему люблю игрушки! Вам это кажется странным? Уверен, что многие взрослые не прочь поиграть, ведь за мои пластиковые объекты и разноцветные стекляшки они выкладывают миллионы! Почему я делаю надувных зайцев и больших кукол? Они позволяют быть понятным большому числу людей, с которыми мне хочется общаться. Секрет успеха - работа с сильными эмоциями, а они связаны с сексом и властью. Кажется, Фрейд говорил, что люди всегда смеются над правительством, сексом и отправлениями прямой кишки. Эти темы занимают всех без исключения. Поэтому публика откликается на мои работы. Меня ненавидят, обожают, но главное - на меня реагируют.

Скульптура Balloon Swan (2004-11). Полированная сталь. Выставка в музее Jumex в Мексике.

В эпоху информационной передозировки и обилия катастроф, когда каждый день видишь страдания, боль и кровь по телевидению (эти зрелища просто притупляют чувствительность), реакция - это самое ценное. В 1980-х все обсуждали мои барочные бюсты из стали, в 1990-х меня ругали за порнографическую серию «Сделано на Небесах», и всех всегда интересовали подробности моей личной жизни. Таков мир!

Кажется, Фрейд говорил, что люди всегда смеются над правительством, сексом и отправлениями прямой кишки. Эти темы занимают всех без исключения. Поэтому публика откликается на мои работы. Меня ненавидят, обожают, но главное - на меня реагируют.

Я считаю себя cчастливым человеком. Дома меня ждут прекрасная жена и пятеро детей. Старшей дочери, критику журнала «Гурман», уже за двадцать, младший сын недавно родился. В моем ателье, расположенном в нью-йоркском Челси, работает группа молодых и талантливых специалистов. Это моя «фабрика мечты», явление, некогда введенное в художественную практику великим Энди Уорхолом. Здесь мы создаем наши произведения искусства. Каждый свой день я начинаю с обхода мастерской; в ней несколько «отделов». В отделе компьютерной графики мои эскизы воспроизводятся в дигитальной форме, перед тем как им стать реальностью. В живописном отделе сотрудники по частям воспроизводят живописные работы, следуя моим инструкциям. Далее появляются на свет пластиковые или металлические шедевры, в лаборатории мы сверяем цвета и формы. Все живет, бурлит и доставляет огромное наслаждение. Даже «копируя» объекты повседневной жизни, мы хотим, чтобы по красоте они превосходили реальность.

На первом плане: Balloon Dog (Magenta), 1994-2000. Полированная сталь. 307,3 × 363,2 × 114,3 cм. Музей Гуггенхайма в Бильбао.

Топиарий Puppy «Щенок». 1992. Музей Гуггенхайма в Бильбао.

Из серии New Painting And Sculpture (2009–13). Gagosian Gallery.

Художественное кредо «верь в себя и следуй своим интересам» пришло ко мне не сразу. Будучи ребенком, я помогал отцу в его мебельном магазине. И вывесил там однажды свои рисунки. Их купили! Деньги, а главное, ощущение себя юным бизнесменом доставили мне необычайное удовольствие. Не понимаю художников, которые из чистого кокетства прикрываются фразами вроде: «Искусство не должно быть материальным, оно - бескорыстный плод интеллектуальных страданий!» Что плохого в умении зарабатывать деньги? Когда деньги есть, их можно вложить в искусство. Результаты будут налицо.

Серия Gazing Balls (Ariadne). Гипс, стекло. 112,7 × 238,4 × 93 см. Центр Помпиду. Париж.

В юные годы я продавал не только свои работы, но газеты и сладости! В 21 год закончил Художественный институт в Мэриленде. Неважно, что и как мы изучали, главное, нас, американцев, научили верить в себя. После института денег не хватало на краски, не говоря уже о дорогостоящих материалах, - я пошел работать брокером на биржу. Биржа научила меня проницательности, умению понимать психологию. А без этого невозможна творческая деятельность. Ведь цель искусства- коммуникация, общение с людьми.

Когда в конце 1970-х я перебрался в Нью-Йорк, средств по-прежнему не хватало, и мне пришлось продавать входные билеты в Музей современного искусства (МоМA). Затем я искал спонсоров, занимался маркетингом, копил деньги и параллельно рисовал. Свои сбережения потратил на работы, выставленные в 1980 году в Новом музее современного искусства на Бродвее. Мы показали объекты The New из плексигласа, пылесосы The Pre-New и резиновые цветы Inflatables. Восемь лет спустя для серии Banality я сменил технику - начал работать с фарфором. И с этой целью нанял мастеров из Германии и Италии, владеющих материалом в совершенстве.

The Balloon Venus для Dom Pérignon. 2013.

В 1990 году на биеннале в Венецию я привез серию «Сделано на Небесах», в которой запечатлел себя и свою жену Чиччолину на гигантских цветных фотографиях. Сексуальный контекст произведений вызвал скандалы в Европе и Америке. Вскоре последовал развод с женой, до брака снимавшейся в порнофильмах. Это привлекло внимание публики к моей личной жизни, я стал скрываться от журналистов, не давал интервью и не участвовал в выставках. Если художник знает свое дело и добросовестно работает, рано или поздно ему выпадет шанс. Каждый день я говорю: «Сегодня твой день, Джефф. Ты создашь драгоценное произведение...»

К моему удивлению, семилетний перерыв не повлиял на мою популярность и стоимость работ. В 1997 году рекордная сумма от их продаж составила 250 тыс. долл. А уже через полтора года за фарфоровые статуэтки я получал около 1 млн долл. В 1999-м состоялись выставки сначала в галерее Sonnabend в Нью-Йорке, затем в Берлине у Макса Хецлера; серию Easyfun показали в Музее Гуггенхайма. В том же году аукционный дом Christie’s продал мою «Розовую пантеру» за 1,8 млн долл. До сих пор моим самым большим финансовым успехом считалась работа «Майкл Джексон», ушедшая за 5,1 млн долл.; однако в 2004 году другую мою работу купили за 14,5 миллионов.

Когда в 1976 году я приехал в Нью-Йорк, никто еще не помышлял о художественном рынке. Сегодня молодое поколение художников жалуется, что нью-йоркский рынок уже поделен. Если художник знает свое дело и добросовестно работает, то ему рано или поздно выпадет шанс. Каждый раз, приходя в мастерскую, я говорю себе: «Сегодня твой день, тебе повезет, и ты создашь свое самое драгоценное произведение!»

BMV M3 GT2 Art Car. 2010. Виниловая аппликация. 17-й BMV Art Car - до Кунса расписывали такие мэтры как Фрэнк Стела, Рой Лихтенштайн, Энди Уорхолл.

Американский художник и скульптор Джефф Кунс родился в 1955 году. Одни называют его «королем кича» и «творцом банальностей», другие - одним из ключевых современных художников. Самой скандальной признана серия «Сделано на Небесах» (Made in Heaven, 1990), в которой художник откровенно запечатлел себя и свою тогдашнюю жену порнозвезду Илону Сталлер (Чиччолину). И официально женился Кунс на безобразнице вроде бы только для того, чтобы пуританская Америка и католическая Италия не наложили вето на его творчество... Самой интересной считается серия «Роскошь и деградация». Среди знаменитых работ «Щенок» в Бильбао: тринадцатиметровая скульптура из цветов, размещенная на металлической конструкции.